Вожак младшей стаи
Шрифт:
— Передай, что он прав. Но я не уверен, надо ли ему знать это прямо сейчас. То есть — пусть сначала сам сложит картинку из того, что наподслушивали.
— Федь! Ты что, не знаешь? Да до ваших с Нинкой визоров наши технари вообще не могут достучаться. То есть, когда договариваетесь об очередном свидании — всё доступно. А как только речь идёт о чём-то интересном — глухо, как в танке.
Нах-Нах пожал плечами и отдал пилоту пустые баночки.
— Выбрасывать жалко, а на походе иголка — пуд, — объяснил он смущённо.
— Так оставил бы в балке в качестве посуды для случайных путников, —
«Отпечатки языка они, что ли, собрались снимать», — про себя хихикнул Федька.
Следующие дни группа продвигалась по самым, пожалуй, роскошным местам. Хрустальные ручьи и звонкие водопады. Огромные деревья и просторные луга. Изумрудно-зелёные склоны гор и приветливые укромные долины. Места эти кишели зверьём и радовали обилием растительной пищи. В крышке от котла постоянно калились орехи, а место каждого привала оставалось покрытым слоем скорлупок.
Огромные заросли сливы и черешни Феде удалось обойти стороной, а то опять не обошлось бы без длительной остановки на успокоение детских кишечников. Ещё он показал питомцам пару новых приёмов возведения убежища. Плетёная из прутьев избушка и… трудно описать в двух словах. В общем, встречаются деревья с воздушными корнями — этакие колоннады с самой природой сооруженной крышей из переплетённых ветвей. Для человека в таких случаях остаётся совсем немного работы — огородить плетнями нужную зону и связать несколько веток кровли в местах, где зазоры между ними чересчур велики.
По вечерам проходили традиционные уже смазывания «чем положено» ссадин и царапин. Вместо сказок всё чаще от воспитателя требовали «мудрилки» — своеобразные рассуждения о сущности бытия, переложенные на понятный малышам язык. Федька только удивлялся тому, сколь много входит в детские мозги такого, о чём он отважился бы поговорить не со всяким взрослым. Да и сам, если честно, не во всём разобрался — малыши его пару раз откровенно заводили в тупик поставленными вопросами.
Вопросами… Вопросы полового воспитания пришлось изложить прямым текстом, ничего не скрывая. Создалось даже впечатление, будто аудитория экзаменует «ответчика». То есть детки уже и сами давно нашли в сети не только полное описание «процесса», но даже ознакомились с иллюстративными материалами. «Неудобных» личных вопросов они, кстати, не задавали.
— Чую дым, — это голос Стасика. Вообще-то, места здесь безлюдные. Как-то не хватило на Прерии народу, чтобы ещё и тут возникла сеть человеческих поселений. И на карте не отмечено ни хутора, ни кордона, ни старой стоянки геологов или старателей.
Малыши быстро перестроились в две цепочки — мальчики впереди — и повернули навстречу ветру.
Колея, проложенная колёсами огромных местных грузовиков. Вдали — отсвечивающий свежим деревом хозблок и возводимое не завершённое здание — кто-то выбрал эти благословенные края для жительства и теперь обустраивается на новом месте.
Я— на всю округу разносится знакомый мощный голос. Федька уже улыбается, предвкушая встречу со старой знакомой, а вот ребятишки…
— Это чего она это такое орёт? — спрашивает Стасик.
— Тебе же Фёдор Матвеевич, как большому объяснил, что в определённом возрасте люди от этого натурально дуреют, — ответ держит Асенька. — Вот погоди, вырастешь взрослый, начнут у тебя усы расти — и ты сдуреешь.
— Я не хочу дуреть, — огрызается Стасик.
— А никуда не денешься. Такая уж у людей филология, — вздыхает Лесенька. — Федор Кириллович! А вы тоже дурели от страсти?
— Дурел, конечно, — констатирует Ева. — Он что ли не человек?
А Федька уже на дворе будущего поместья:
— Здорово Фёкла! Ты опять от своего директора сбежала?
— Здорово, кабан лесной! Сбежишь, от него! Вон, гляди чем он меня опять одарил, — Стебелёк повернулась в профиль, показывая начавший формироваться животик.
— Ну, ты даёшь! — ухмыльнулся Федька. — Это же третий подряд. Ты что, как из пулемёта решила рожать?
— Егор просил не тянуть, — вдруг совершенно серьёзно ответила Фёкла. — Говорит, пока не одряхлел — надо деток вырастить.
Но серьёзности ей хватило ненадолго:
— А вы, мелюзга, захлопните варежки и займитесь делом. Ларь с картошкой в сенях, тушёнка на полке. Орднунг унд арбайтен. Квикли.
— Минутку — Фёдор внимательно посмотрел на сегодняшнюю «центровую».
— Макс, Ева, Кисточка — в караул, — спохватилась засмотревшаяся на пузико девочка.
Фёдор повернулся к старой школьной подруге и продолжил: — Ты-то тут какими судьбами? И где твои?
— Заглянула Касеньку проведать. Они тут с Касымом устраиваются на жительство. За цементом поехали. А наши с Егором короеды с ним самим во главе сейчас у моих стариков гостят. Хи-хи. Егор-то старше папы и мамы, которые ему тесть и тёща, представляешь! Им-то по сорок только. У ребёнков моих папа старше деда.
Здесь на строящемся хуторе задержались до следующего утра. Вечером пришла машина со стройматериалами — Федя помогал её разгружать. Будущие новосёлы учились с ним в одной школе на класс старше. Вообще-то Прерия всё больше и больше кажется похожей на одну большую деревню. Тут, если и не знаком с кем-то лично, то обязательно хоть что-то о нём слышал.
Утром тоже не сразу ушли — к табору наведался прайд местных мегакотов. Знакомились с будущими соседями и договаривались о квартировании здесь, толсто намекая, что не отказались бы от убежища с отдельным входом, в уплату за что выразили готовность избавить будущие плантации от грызунов и мелких жвачных. Для Федьки ведь этот поход — не спортивное мероприятие. Он знакомит деток с реальной жизнью вне городской черты. А тут от нижней Ярновки подвезли пиломатериалы… ещё на два дня задержались — сооружали то самое укрытие, помогали Касыму с отливкой опор под будущие постройки. Малыши помногу не хватали — носили по чуть-чуть, зато текли сплошной муравьиной цепочкой.