Вожак

Олди Генри Лайон

— Я тебя обожаю, — сказал карлик. — Тебя и твой коллант. Вы и под шелухой похожи на людей, а я не могу ненавидеть людей. Лишен, знаешь ли, такого ослепительного счастья. У меня даже с астланами не срастается. Только с солнцем: мания величия в острой форме. Я, который под шелухой — паук. Я — паук, солнце Астлантиды — сердце. Ненавидеть сердце — это можно. Это мне позволено. Тихо сгорать от ненависти, сидя на лавке под забором… Ты в курсе, что я боюсь выходить в большое тело?

Лишь

сейчас военный трибун Тумидус понял, что по ту сторону забора царит мёртвая тишина. Смолк гвалт жён, галдёж детей. Прислушавшись, он уловил слабое шарканье: так ходят в комнате смертельно больного, стараясь не нарушить хрупкий покой. Калитка открылась, наружу выглянула старшая жена Папы Лусэро. Увидев трибуна, она мелкими шажками приблизилась к лавочке.

— Ой, беда, — без выражения сказала женщина. — Ой, бвана, беда…

— Иди в дом, — велел ей карлик.

— Ой, бвана… Папа ушёл, нет с нами Папы…

— Иди в дом, дура.

— Нету, который месяц нету совсем…

Цвет лица Папы стал пепельным. Это из-за меня, понял Тумидус. Наверняка он слышит плач жены не в первый раз. Но впервые — при мне. Сожалея, что стал лишним в скользкой ситуации, немым свидетелем семейной сцены, Тумидус наблюдал, как карлик тянется рукой под лавочку — и вместо того, чтобы ещё раз погладить собаку, вытаскивает наружу белую трость. Ставит перед собой, кладёт руки на набалдашник, выточенный в виде атакующего паука; опускает щетинистый подбородок на тыльную сторону ладони…

Десантура, трибун проморгал главное. Он сообразил, что происходит, когда трость уже рассекла воздух. Жена завизжала: удар пришелся ей в филейную часть тела. Визг взлетел в зенит, рухнул, сменился истошным воем. Крашеный бамбук охаживал несчастную, демонстрируя отличное знание анатомии.

— Сяду! — орал Папа. — Сяду за хулиганство!

Трость свистела, плясала бледной молнией.

— За побои средней степени! За тяжкий вред, причиненный здоровью!

— Ой, бвана!.. ой, спаситель наш…

— За неизгладимое обезображивание лица!

— Ой, бвана!.. ой, радость…

— Сяду! Но тебя, говна кусок…

— Сестры! — женщина бегом кинулась во двор. — Ой, счастье!

И поверх забора разнеслось ликующее:

— Папа вернулся!

* * *

— …Внимание! Десять минут до начала фазы ноль! Повторяю: десять минут до начала фазы ноль. Отсчёт пошёл.

— Есть десять минут до начала фазы ноль.

Как бы ни крыл военный трибун Красс тупоголовых политиков и штаб ВКС Лиги, даже он вынужден был признать: планетарную операцию лигачи спланировали с чёткостью метронома и скрупулёзностью педантов в третьем поколении. Конечно, когда дойдёт до дела, не обойдётся без сюрпризов. Астлантида на них горазда — в этом Красс успел убедиться на собственном опыте. Но в теории план заслуживал одобрения.

Фаза ноль — запуск в атмосферу Острова Цапель армады беспилотников. Разведчики, корректировщики, боевые ударные модули — под прикрытием камуфляжного

поля, невидимые для астлан, они должны будут опуститься в нижние слои стратосферы и занять исходные позиции. Задачи: уточнение и распределение первоочередных целей — объекты ПВО, центры связи, командные пункты, скопления техники, аэродромы… Передача окончательных координат целей в бортовые компьютеры ударных модулей. После чего настанет время фазы один: уничтожение зафиксированных объектов, а также всех астланских спутников и станций на орбите.

Потери среди туземцев? Лес рубят, щепки летят. По расчётам лигачей, потери намечались в пределах разумного. Такими можно и пренебречь. В трюмах кораблей, металлическими борзыми на силовых сворках, замерли ряды беспилотников. Ждали команду «ату его!», что в переводе с охотничьего на общепонятный значит «взять!»…

— …пять минут до начала фазы ноль.

— Есть пять минут до начала фазы ноль!

— Господин военный трибун! Господин…

— Что у вас?

Морщины собрали лоб Красса в тугую гармошку. На скулах заиграли желваки. Срочный вызов, волнение, звенящее в голосе штандарт-вексиллярия Папирия — всё ясно говорило о проблемах, явившихся незваными гостями.

— Связь! Гипер!

— Что — связь? Докладывайте по существу.

— Есть по существу! Гиперсвязь заработала! Есть устойчивый контакт со штабом ВКС Лиги на Тишри! И с нашим Генеральным штабом на Октуберане! И ещё…

Красс не был бы Крассом, если бы при этом известии дрогнул хоть бровью. Он и не дрогнул. Вечная мрачность военного трибуна никуда не делась. Коснувшись сенсора на пульте, Красс активировал рамку.

— Кто сейчас на связи?

— Начальник штаба ВКС Лиги маршал Шарион!

— Переключить на меня.

— Есть переключить!

Из дюжины голосфер на Красса, затаив дыхание, смотрели командиры подразделений. Все хорошо знали, что творится с настройками гиперсвязи на таких расстояниях. Рамка мигнула, налилась искрящейся синевой. В ней проступило бесстрастное лицо гематра. Так от теплого дыхания возникает «окошко» на стекле, заиндевевшем от мороза. Изображение едва заметно подергивалось, придавая лицу начальника штаба нервозность, которой не было, и мимику, которой быть не могло. Казалось, хитроумный Лючано Борготта уже разработал экспериментальную модель контактного псевдоимперсонатора и вживил чип за ухо маршалу Шариону.

— Аве, маршал!

— Шолом, военный трибун.

— Докладываю: до начала фазы ноль операции «Умиротворение» осталось… — Красс скосил взгляд на таймер. — Три минуты одиннадцать секунд.

— Техника и личный состав?

— В полной боевой готовности. Все действия проводятся в точном соответствии с утвержденным графиком. Серьёзных сбоев и происшествий нет.

— Действуйте, — маршал отключился.

Десять секунд в командной рубке «Бешеного» висела благоговейная тишина. Наконец Красс встряхнулся, повел затёкшими плечами и обернулся к офицерам в голосферах.