Вожак
Шрифт:
Стрегон, нахмурившись еще больше, снова прислушался. Сперва было очень тихо, как если бы он попал на безжизненный остров. Затем ему почудился непонятный звук, словно кто-то неосторожно задел струну эльфийской арфы. А еще через пару минут, когда в ушах уже зазвенело от напряжения, необычный звук повторился. Затем прозвучал еще и еще, словно просыпаясь. Меняя тональность и силу, складываясь в очень далекую, тихую, но удивительно притягательную мелодию, которую какой-то безумец рискнул исполнять посреди Проклятого леса.
Он узнал ее сразу — по неуловимому аромату эльфийской магии
Дождавшись последних аккордов, Тирриниэль прерывисто вздохнул, а потом медленно поднялся, искренне радуясь, что маленькая Гончая не отчаялась до конца и по-прежнему берет иногда в руки эльфийскую флейту. Все-таки находит в себе силы жить, ждать, но при этом тщательно скрывает грызущую изнутри боль, не позволяя ей портить этот прекрасный, насыщенный чудесами мир.
Владыка Л’аэртэ осторожно подошел к барьеру, а затем, поколебавшись, неуверенно тронул туго переплетенные ветви. И изрядно удивился, обнаружив, что они послушно разошлись в стороны, будто только и ожидали приглашения. Или, может, Белка заранее их об этом попросила?
Стрегон открыл было рот, чтобы предостеречь мастера, но увидел, как листва перед эльфом подалась в стороны. На мгновение заколебался, не зная, позволят ли ему выйти так же легко и примет ли Тиль его присутствие как должное, но потом вспомнил, что по-прежнему отвечает за владыку головой, и решительно двинулся следом, далеко не сразу сообразив, что полуразумный барьер вряд ли позволил бы им пройти, если бы не имел прямого приказа.
Как оказалось, Белка действительно велела не препятствовать «гостям»: с такой охраной, которую они имели на данный момент, можно было ничего не бояться.
Тиль нашел ее недалеко от места мира — на берегу безымянной речушки, вода в которой была прозрачной, словно в хрустальной купели. Гончая сидела возле плакучей ивы, опустившей ветки до самой земли, и задумчиво смотрела на мелкие волны, танцующие в лучах утреннего солнца. Возле ее ног застыл черной горой уже знакомый волчище. Его лапы почти касались ее маленьких стоп, тяжелая голова беззастенчиво покоилась на ее коленях. Мохнатый бок, мерно поднимаясь в такт ровному дыханию зверя, игриво щекотал ее правую щеку, но волк не спал. Так, дремал потихоньку, оставив приподнятым одно ухо и слегка приоткрыв один глаз. И причина этому была вовсе не в замершем от неожиданности эльфе, а в том, что по другую сторону от Белки возвышалась еще одна массивная гора — серая, покрытая костяными наростами от носа до кончика хвоста и тихо урчащая вслед недавно законченной мелодии.
Белка погладила разомлевшую Айшу и обернулась, безошибочно найдя глазами владыку Л’аэртэ.
— Привет, Тиль, ты чего так рано?
— Услышал, как ты играешь.
— Я тебя разбудила?
Тирриниэль покачал головой.
— Даже если бы разбудила, я бы не возражал: у тебя хорошо получается.
— Это Таррэн для меня сделал, — слабо
— Ты играла о нем?
— Ему, — неслышно вздохнула Белка, ласково погладив подарок мужа. — Но, боюсь, все это зря: мой зов все равно не доходит до Нижнего мира.
Темный эльф опустил глаза.
— Мы не знаем точно, что это за мир. Может, Нижний. Может, нет. Не стоит пугаться раньше времени: мы найдем его, Бел.
— Надеюсь… Ты чего там встал? Не бойся, Айша не тронет. Она здесь для того, чтобы вас никто не обидел. Как, впрочем, и обе ее дочери, а также один из старших сыновей. Завтра мы доберемся до кордона, и они вернутся к впадине, но до тех пор это — самая надежная охрана от любых неприятностей.
Хмера подняла массивную голову и пристально всмотрелась в подошедшего эльфа, отчего Тирриниэль почувствовал себя неуютно. А вот мимолетный, брошенный вскользь и вроде бы равнодушный взгляд гигантского волка отчего-то оставил у него ощущение едва уловимой насмешки. Будто наглый зверь знал что-то, что долгоживущему эльфу вряд ли удастся постичь. По крайней мере, в ближайшее время. И именно это вывело владыку из недолгого ступора — нахмурившись и взяв себя в руки, он подошел ближе.
— Лакр, не топчи папоротник, — не оборачиваясь, бросила Белка. — И Стрегону не давай — нам его еще собирать придется.
— Кого? Стрегона? — не понял вездесущий ланниец, который, разумеется, не мог не последовать за вожаком и тоже торчал за кустами, не зная, как сообщить о своем присутствии.
— Нет, дурень ты рыжий, — папоротник! Вылезай, шпион доморощенный, — сегодня твои разведывательные способности меня разочаровали.
Смущенно хмыкнув, Лакр выбрался на берег и торопливо стряхнул с ушей обрывки паутины. Следом за ним, игнорируя волка и хмеру, вышел Стрегон. Потом на лужайку шагнули Терг с Ивером, за ними — Ланниэль и Картис, после — Торос и Брон…
Белка удивленно присвистнула.
— Ого! Кажется, я зря рассчитывала на спокойное утро!
— Извини, — неловко кашлянул Картис. — Мы не хотели мешать. Но ты так играла…
Она только вздохнула.
— Айше нравится слушать флейту, да и другие не против. Верно, лохматый?
Гигантский волк согласно рыкнул.
— А поскольку в обычное время эти двое друг друга на дух не переносят, да и делать было нечего… короче, лучшего способа примирить их нет. Вот я и решила сыграть.
Айша, подтверждая слова подруги, бесшумно показала волчаре страшенные зубы, но тот не испугался — подчеркнуто медленно зевнул, вытянул лапы с когтями и так же демонстративно процарапал в земле глубокие борозды.
— Вот об этом я и говорю.
Непримиримые враги отвернулись, но это не помешало хмере пренебрежительно фыркнуть, а волку — глухо заворчать. Впрочем, Айша не любила не только его, она с трудом терпела чужаков вообще, поэтому, едва на поляну выбрались люди и эльфы, величаво поднялась, лизнула подругу в шею и серой молнией исчезла в лесу. Волк же удовлетворенно вздохнул и улегся снова, постаравшись прижаться к задумчивой Белке как можно теснее.