Вожделенное отечество
Шрифт:
Человек поднял факел, и тьма отступила.
Каин убил Авеля из ревности, зависти и мести, ибо жертва Авеля была благоприятна Богу.
Есть отходы, есть брак, неизбежный во всяком творчестве.
Неантропоморфные боги чудовищны и зловещи. С христианской точки зрения это демоны.
И дьявол представлен как рептилия — змей (дракон).
Ангелы-керубы в принципе антропоморфны. Крылья есть знак свободы. Как считал отец Александр Мень, сфинкс — отдыхающий, сложивший крылья.
"Поклоняются страшным богат девы-жрицы с эбеновой кожей".
Весёлый
"В поте лица " — путь искушённого сознания. А здесь возникло понятие греха и раскаяния — кошмар всех последующих поколений.
В раю не было творчества.
И мечта о рае и золотом веке по мне сродни инфантильному желанию вернуться в чрево матери.
Адам был послан в опасную экспедицию — как впоследствии Христос — плоть от плоти Адама.
"...Из чрева прежде денницы родих Тя. Клятся Господь и не раскается...".
Страшный, забавный, поучительный сюжет — жизнь всякого человека. Он творит её в соавторстве с Богом, выбирая из спектра вероятностей один луч.
Мир, лежащий во зле, совершает ракоход — попятное движение. И Господь Вседержитель видится мне Сизифом, вкатывающим камень мироздания на гору времени, Атлантом, держащим небо на своих плечах.
Это мир после катастрофы.
Божий план — наращивание сложности и разнообразия. Задача сатаны — свести бытие к небытию, опрокинуть метаисторию вспять.
Смешно сравнивать себя с Богом. "Иная слава звёздам, иная светилам". Но надо правильно и чётко понимать свою человеческую задачу.
Мень смог соединить в себе, в своём лице гениальность и святость, дав мощную культурную парадигму на будущее, на все будущие времена.
Многое осталось внутри. Исихасты-молчальники делали своё дело в тишине. Мы в точности не знаем, что говорил своим ученикам Сергий Радонежский. А слова Серафима Саровского, записанные Мотовиловым, дошли до нас и поражают не только православных христиан, но и антропософов. То, что говорил мне Мень, я помню. Я это складывал в своём сердце.
По утрам я любуюсь профилем моей жены. Королевский профиль ашкенази.
ОПРАВДАНИЕ БЫТИЯ
Горы, сотворённые Творцом, обнаруживают небрежность Мастера.
Приятно сознавать, что мир — это старый корабль, и ведёт его прежний Капитан — Тот, который его и построил.
"У вас же ва голове и волосы все сосчитаны".
Мы зачислены в экипаж — сменный, потому что люди умирают и рождаются.
И опошлить, снизить, профанировать этот страшный, таинственный, странный, как деревянная лестница, как чердак и дедушкин сундук, мир — очень и очень трудно. Царь Давид стоит на страже.
Проблем быть не должно. Проблема — нездоровое состояние. Она должна быть уничтожена, снята, преодолена. Проблема — что-то вроде головной боли, дырки в заборе или гвоздя в сапоге. Русская манера —
Предположим, вы спешили и опаздывали, заплатили много денег за такси или отменили важное дело — и пришли к запертым дверям. Вы раздражены? Чего вам стоило придти вовремя? Но — не платите слишком много. Платите ровно столько, сколько это стоит, — и вы не будете разочарованы.
Возлюбите врагов — и борьба приобретёт пьянящий сексуальный привкус.
Конца, собственно говоря, нет, не бывает. И смерть — это не конец — ни для самого умершего, ни для его близких. Жизнь продолжается. Мы никогда не можем подвести итог, черту.
У Шекспира — горы трупов — эффектный конец. Но реально жизнь продолжается.
Овладение временем. Время понимается как место. Прошлое — неисчислимое множество застывших моментов (как фотокарточек), ландшафтов. Мы можем посещать исторические эпохи как разные земли.
"В жизни временней..."
"Не остави мене без удела в блаженной вечности."
Когда в мир проникло зло, включилось время. И этот хронометр будет остановлен в конце времён.
Бесы — фауна ада.
Ад и рай — ландшафты. Духовные ландшафты.
Ангелы — фауна рая: "шестикрилатые животные серафимы".
ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
ВСТРЕЧА
Был, помню, такой сон. Мы с отцом Александром Менем стоим на каменной площадке высоко над морем. Какие-то цветы в гипсовых вазах, пальмы. Море сияет. Отец — в белом подряснике, очень довольный и говорит мне:
— А здорово мы оторвались!
И я так понимаю, что мы находимся в Царстве Небесном, а отрыв — это наша с ним внезапная смерть и тем самым спасение от преследовавших нас врагов.
(Это ещё он был тогда жив.)
А второй сон — уже после его смерти. Я стою во дворе дома в Ереване и вижу, что в подъезд входит отец Александр — в длинном плаще с поднятым воротником, тёмной широкополой шляпе, с портфелем — пришёл кого-то навестить.
Он поднимается по лестнице — я могу видеть сквозь стену это его движение.
А затем — вдруг — на стене, чуть сбоку от лестничного пролёта, — на наружной стене — появляется его светящийся, движущийся портрет вполоборота — по пояс.
Он сияет и светится, полыхает пламенем, озаряя все вокруг!
Я падаю на колени, протягиваю к нему руки, кричу: — Отец, так вы живы?! — и плачу...
ВСТРЕЧА
Максимилиан Волошин рассказывал последней и необычайной встрече с Гумилёвым. В течение жизни они много раз встречались. Но случилось так, что, по весьма деликатному поводу (о котором говорить сейчас излишне), у них возникла ссора, которая привела к дуэли, по счастью, окончившейся без кровопролития. После этого они долгое время не виделись.