Вожделенный мужчина
Шрифт:
Он смотрел в ее прекрасное лицо, жалея о том, что сказал, но Клементина нежно улыбнулась и дотронулась до его руки.
– Удачного вам дня, агент, – она приблизилась к нему. – Надеюсь, что сегодня вас пристрелят. Я пришлю самый красивый букет на ваши похороны!
И, не дав ему сообразить, что же на это ответить, она быстро побежала по направлению к своему дому. Джордан смотрел ей вслед и увидел, что за ней медленно едет черный «Мерседес». Ну и пусть едет, подумал он. Это ее проблемы. Но когда он понял, что все это может обернуться серьезными последствиями, он испугался и поехал следом. Но ни Клементины,
– Джордан, Донна сказала, что сегодня она приготовит твои любимые свиные ребрышки. – Фил почесал карандашом за ухом. – Бери пиво и приходи.
Джордан ничего не ответил.
– Эй, напарник. – Фил пощелкал пальцами перед его лицом, привлекая внимание напарника. – Да что с тобой?
Фил недоумевал, потому что в последнее время Джордан вел себя как-то необычно. Он почти ничего не ел, был задумчив и рассеян, постоянно куда-то звонил, исчезал на долгое время и не рассказывал о том, чем занимается. Дело вдовы Стюарта было закрыто. Несколько дней тому назад суд присяжных признал Элисон невиновной в смерти мужа, но по рекомендации суда ее поместили в клинику, для лечения от наркотической зависимости.
– Кофе будешь?
Джордан кивнул и бросил взгляд на папку, лежавшую на столе. Фил, проследив, куда он смотрит, взял папку в руки.
– Зачем тебе понадобилась информация о Клементине Паркер? Никак ты свихнулся на этой дамочке?
– Это простое любопытство, не более.
– Джордан, – голос Фила звучал вкрадчиво и сладко, – брось это! Иначе вляпаешься в дерьмо. Такие, как она, не терпят вмешательства в свою личную жизнь. Что тебе от нее нужно?
Джордан устало посмотрел на него:
– Давай напьемся!
– Донна меня убьет.
– Поехали, отпросимся. Придумаем повод.
Фил улыбнулся:
– С тремя условиями. Первое – я ночую у тебя, второе – ты честно рассказываешь мне о том, зачем тебе понадобилось следить за этой сучкой, и третье – за выпивку платишь ты.
Джордан многое узнал о Клементине. Вся ее жизнь была собрана в небольшой папке, которую он регулярно пополнял новыми данными. Он знал все о ее двух замужествах. Первое – короткое и страстное, в результате которого ее банковский счет заметно увеличился, и второе – недолгое и непонятное, которое подарило ей банк умершего мужа и многое другое. Бесчисленное количество любовников заставляло его брезгливо злиться на нее и в то же время еще более напряженно выискивать подробности ее жизни.
Джордан не мог сказать Филу, почему он так настойчиво копается в жизни Клементины, потому что он и сам этого не понимал. Жизнь громко смеется над правильными и честными людьми, расставляя им сети, из которых невозможно выбраться. Людей, похожих на Джордана, она всегда ставит в такое положение, когда им приходится решать, в какую сторону идти дальше. И чаще всего они выбирают путь, противоположный их характеру и принципам, руководствуясь при этом отнюдь не собственным разумом и опытом. Наоборот, их чувства и страсти, долгое время находившиеся под их контролем, берут верх, заставляя человека совершать такие поступки, о которых в прежней своей жизни он и подумать не мог. Какой бы внутренней силой человек ни обладал, он не может сопротивляться
Каждый доходит до определенного предела или порога, на котором ломается. И если для кого-то испытанием являются слава, деньги или власть, то для Джордана таким переломным моментом явилась Клементина, то есть болезненная страсть к ней. Это безумное желание, причинявшее ему боль и страдания, присутствовало в его душе каждое мгновение, не давая ни минуты передышки. Оно, как жестокий палач, ежесекундно напоминало о себе. Джордан не был слабым и безвольным человеком, идущим на поводу у своих желаний. Нет, он ожесточенно сражался за самого себя, но каждый раз проигрывал. Жизнь насмехалась над ним, и он, покорившись ей, перестал сопротивляться, окончательно признав свое поражение.
ГЛАВА 20
Доминик сонно провела рукой по соседней со своей подушке, но там никого не оказалось. Она резко поднялась и огляделась. В комнате никого не было, и сердце ее быстро застучало. Каждый раз, не обнаружив Габриэля рядом, она боялась, что он исчез навсегда. Накинув халат, она вышла из комнаты и с облегчением услышала, что в кухне работает телевизор. Доминик до сих пор не верила, что они женаты, и ждала того момента, когда Габриэль бросит ее. Она постоянно сомневалась в его чувствах, ревнуя и не доверяя ему, хотя он никогда не давал ей для этого повода.
Потеряв ребенка, она так и не свыклась с тем, что никогда не сможет подарить жизнь тому, кого любила бы еще больше, чем Габриэля. Иногда Доминик доставала бережно хранившиеся в шкафу маленькие распашонки и ползунки и, прижимая их к груди, плакала над ними. Не нашедший выхода материнский инстинкт жестоко издевался над ней. Порой она испытывала тошноту и ощущала, как ее неродившийся малыш толкается внутри. В такие минуты Доминик думала, что медленно сходит с ума, но потом боль отступала, временно давала ей передышку, чтобы затем вновь и вновь возвращаться.
– Доброе утро, – поздоровался Габриэль, когда она вошла в кухню, и, поцеловав Доминик, усадил ее за стол. – Как спалось?
Она неопределенно пожала плечами, и Габриэль вздохнул:
– Снова в плохом настроении?
– В хорошем.
– Тогда улыбнись и приступай к завтраку.
Габриэль намазал на гренки масло и подвинул Доминик ее любимый персиковый джем.
– Где вчерашняя почта? – спросил он. – Я ее еще не просматривал.
– На тумбочке у входа. Я принесу.
Доминик поднялась, но Габриэль усадил ее обратно:
– Я сам.
Он быстро вышел из кухни и направился в гостиную. У них была небольшая квартира, но они не хотели менять ее на более просторную. Их только двое, а для такой маленькой семьи не нужны огромные апартаменты. Габриэль просмотрел письма, распечатал большой желтый пакет и замер от удивления, глядя на задорно улыбающуюся с рисунка Клементину. Внизу было написано: «Не для того, чтобы вспомнил, а затем, чтобы не забыл». Он сел прямо на пол. Столько лет молчания – и вот она дает о себе знать таким глупым способом! Бездушная, жестокая Клементина подобрала более чем подходящий момент. Он только начал успокаиваться, но теперь это смеющееся лицо долго не будет давать ему покоя.