Возлюби соседа своего
Шрифт:
— Почему ты незамужем?
— Почему ты думаешь, что я не была замужем?
— Я знаю все факты из твоей биографии.
— Ты не мог… — начала было она, но про себя подумала: как раз мог, если эта история с Дульси Смолл — его авторства. — Хороший репортер работает всегда: и на работе, и дома. У нас собраны сведения и о всем предприятии Гэллэрд, и о тебе лично. Я расспросил начальника информационного отдела, и он сообщил мне, что раньше ты часто появлялась в обществе с парнем по фамилии Манзис.
— Да: Гутри Манзис. Но эти
— Да? А мои сведения доказывают, что ваши отношения были достаточно серьезны.
— Неужели? Никогда не думала, что являюсь объектом наблюдений и обсуждений в печати. Послушай-ка, давай приступим к десерту? Я сейчас принесу, — и Нелл исчезла в кухне.
Совсем не время вспоминать сейчас о Гутри, думала она. Что ему взбрело в голову допрашивать ее? Полное отсутствие деликатности. Да, Гутри обольстил ее — вначале так и было. Не родилась, вероятно, еще та женщина, которая не клюнула бы на внешность и манеры Гутри. Но, черт побери, сидеть за столом в собственной квартире и плакаться мужчине в жилетку… рассказывать второму обольстителю о том, как ее надул первый!
Она переложила яблочный пирог на десертную тарелку и стояла в задумчивости, облизывая пальцы. Да, наконец, решила она, нет более непохожих друг на друга людей, чем этот и тот. Элегантный и невозмутимый Гутри — и простецкий и непредсказуемый, даже взрывоопасный Шеа. Она улыбнулась: но ведь поэтому я и испекла простой яблочный пирог вместо торжественного «Шарлотт о'помм» — и мне нравится эта простота.
Она отрезала себе тоненький кусочек и понесла тарелки в комнату.
Шеа попробовал пирог и воскликнул:
— Ты это сама испекла! Потрясающе! Но ты говорила о Манзисе — продолжай.
— Я полагаю, это была ошибка моей интуиции.
— А что она тебе подсказывала — твоя интуиция?
— Что Гутри — честный человек и что я могу ему доверять. — Она поклялась себе, что стоит только Шеа засмеяться, как она замолкнет и не скажет более ни слова.
Но его глаза были полны сочувствия:
— Почему ты боишься рассказать мне все по порядку?
— Ну, хорошо. Я встретила его на приеме, устроенном британским консульством в честь Дня рождения Королевы. Это было почти четыре года назад. Он работал вторым секретарем консульства…
— Ну и?..
— Около года это продолжалось, как прекрасный сон: балы, вечера, приемы то в одном консульстве, то в другом. Все мужчины в белых галстуках, все женщины в длинных платьях… Мы посещали театры и симфонические концерты, и у него всегда была возможность достать хорошие места — как у дипломата… — Ее несло, она уже не могла остановиться.
Он скептически ухмыльнулся:
— Ты утверждаешь, что влюбилась в него из-за того, что он мог достать хорошие места?..
— Короче говоря, он умел держать себя так, что не влюбиться было невозможно. В дипломатическом мире есть свой шарм… Я думаю
— Ха! — промолвил Шеа. — Ну, значит, примерно с год это выглядело как прекрасный сон. А что же потом?
— Потом мы провели несколько недель в очаровательном городке Эйкс-ла-Борд, во французской Ривьере.
— Никогда не слышал такого.
— И никто не слышал. Именно поэтому Гутри и выбрал его. Но я-то должна была догадаться, что что-то не так, когда он сказал, что путешествует под псевдонимом Герберт Мур. Мне он объяснил, что дипломаты всегда так поступают.
— Это действительно принято, но только не у вторых секретарей, да еще на каникулах.
— И опять все было прекрасно до того дня, когда мы уже собирались уезжать. В тот день мы завтракали на открытой террасе, и тут неожиданно подъехали четыре машины с фоторепортерами. Они оказывается, направлялись на фестиваль в Канны.
В его глазах появилось понимающее выражение:
— Не продолжай, я уже знаю все, что было потом. Один из репортеров узнал твоего подложного мистера Герберта Мура и незаметно сделал снимок парочки, нежно глядящей друг другу в глаза, за ланчем.
— На следующее же утро снимок был напечатан на первой странице какой-то скандальной лондонской газеты. — Нелл с досадой отвернулась.
— Но ничего страшного в этом нет, — со смешком проговорил Шеа. — В конце концов, должны же и вторые секретари иметь время для игр и развлечений.
Нелл вспыхнула:
— Но я — не игра, не развлечение! Я любила его, — добавила она негодующе. — А потом он признался, что был обручен с девушкой, оставшейся в Англии.
— С его стороны — это подрыв репутации непогрешимости Британской дипломатической службы, — съязвил Шеа. — Да, мне кажется, что твоя интуиция нуждается в серьезном лечении. Можно мне еще кусочек пирога?
Нелл взяла его тарелку. Она никак не могла понять, почему все-таки рассказала Шеа о Гутри, и что хуже всего, не могла взять в толк, издевается он над ней или принимает всерьез. Поэтому, решив на всякий случай отомстить, она добавила с мечтательной улыбкой:
— Конечно, у него были такие ноги, что не влюбиться в него было невозможно. — Шеа чуть не подавился пирогом. А она продолжила: — Не знаю, отчего… но в этих тонколицых, светловолосых горцах есть что-то страшно сексапильное; особенно когда он был в шотландской юбке, он был такой… такой…
— Хорошенький, я полагаю, если ты ищешь слово для определения, — сказал Шеа с отвращением и злобным блеском в глазах. — Да тебе повезло, что ты наконец вывела его на чистую воду.
— Я-то вывела, а вот ты, боюсь, что нет. Ведь ты развелся; значит, тоже просчитался.
— Ага, значит, Флора проболталась.
— И сколько же лет ты был женат?
— Слишком много! — Он нервно скомкал салфетку и пересел в угол кушетки.
Нелл внесла кофейный поднос: