Возлюбленная бессмертного. Метка убийцы Богов
Шрифт:
Кай прижался лбом к моему лбу, я закрыла глаза, позволив этому океану эмоций поглотить себя целиком. Мы стояли так какое-то время, наслаждаясь этим удивительным волшебным мгновением.
Вздохнув, Кай улыбнулся и заправил мне за ухо прядь волос, выбившуюся из прически.
– А в остальном как тебе прием у короля?
– поинтересовался он.
– Я до сих пор, словно не верю, что была ему представлена. Это так необычно! Я думала, у меня голос пропадет от волнения!
– Не знаю, отчего ты так разнервничалась, ты ведь и до этого была знакома с разного рода высокопоставленными
– снова вспомнив об этом, парень ревниво прищурил глаза.
– Да, с ним. Ты же знаешь, я раньше служила горничной в замке герцога, -ответила я с деланно невинным видом.
– И что же тебя так насмешило? О чем вы говорили?
– продолжил допытываться Кай.
Я рассмеялась:
– Он сказал, что здесь все считают, будто в твоем роду были элийцы, и ты способен наложить проклятие и приворожить удачу! Чем же ты себя выдал, о, так называемый граф Камбрийский?
– Да, такие слухи обо мне ходят!
– парень тоже засмеялся.
– По правде говоря, я и сам немало поспособствовал их появлению! И все?
– он снова вернулся к предыдущей теме.
– Чего еще хотел от тебя Эндур?
– Он пожурил меня за то, что я бросила работу, не сказав никому ни слова, спросил, не тебя ли видели рядом со мной в нашей деревне, а еще поинтересовался, что такого дал мне ты, чего не мог дать он, -насмешливо улыбаясь, я выложила Каю весь наш разговор.
Элиец с шумом выдохнул воздух из легких. Несколько секунд от ярости он не мог произнести ни слова.
– Больше с ним не говори!
– внезапно выпалил Кай.
– Приказ будущего мужа!
– Что-то рановато мой будущий муж начал приказами разбрасываться!
– я округлила глаза в шутливом возмущении.
А парень все никак не мог успокоиться:
– Элия, ты хоть представляешь, как мне было неприятно видеть вас вместе? Ты со всеми мужчинами так себя ведешь?
Так-так, это уже что-то новенькое. Если раньше его ревность мне льстила и, на самом деле, очень даже нравилась, то сегодня… Что это еще за претензии и обвинения?
– Как же я себя веду?
– прищурила глаза я.
– Ты… словно нарочно завлекала его! Смеялась, улыбалась, кокетливо кусала губы!
– с каждым словом Кай, казалось, распалялся все больше и больше.
Меня не на шутку разозлили его слова, и я, было, открыла рот, чтобы выразить ему все свое негодование. Но потом вспомнила свое обещание больше не ссориться по пустякам — нам не следует обижаться друг на друга, по крайней мере, до тех пор, пока над нами висит эта смертельная опасность. Так что я проглотила свое возмущение и сделала глубокий очищающий вздох, прежде чем начала говорить.
– Тебе так показалось, -сказала я, по возможности, спокойно.
– Я просто привыкла отшучиваться в разговорах с Эндуром. Мне никогда не были интересны его ухаживания!
Кай вздохнул, провел руками по лицу, пытаясь успокоиться.
– Хорошо. Но все-таки больше с ним не говори!
– И часто ты теперь приказывать мне будешь?
– приподняла брови я.
– Как бы это у
Элиец рассмеялся, уже вполне придя в себя:
– Долг любой честной жены — слушаться хотя бы половины приказов мужа!
Я тоже засмеялась, но потом обратилась к нему уже серьезнее:
– Кай, разве ты не знаешь, что кроме тебя мне никто не нужен? Откуда тогда вся эта ревность?
– Это чувство разума не слушается и логике не подчиняется, -элиец сокрушенно покачал головой.
– Как представлю тебя в объятиях другого, шепчущей чужое имя… даже самая малая возможность этого способна свести меня с ума!
– он сжал зубы с силой и снова провел по лицу ладонями.
– Нет такой возможности! Запомни это и никогда больше не тревожься, -я взяла его за руки и поцеловала их.
– Разве моя жизнь не тебе принадлежит?
– Было бы все так просто!
– Все именно так просто, -улыбнулась я.
Ох, боюсь, мы оба еще намучаемся с этой его ревностью!
Сама я не страдала ни маниями, ни иррациональными страхами, а вот Лана, моя лучшая подруга, безумно боялась воды. Летом девушка никогда не купалась в реке и совсем не умела плавать, с трудом заставляла себя подходить к колодцам, и побаивалась даже наполненных до краев бочек для сбора дождевой воды.
Помню, в детстве я никак не могла взять в толк, как можно бояться чего-то столь безопасного и предсказуемого, как колодец или река. Можно бояться шторма, бури, наводнения — чего-то, что представляет собой реальную опасность. Но трястись при виде бочки с водой — вот уж совершенно ненормальная реакция, на мой взгляд!
И как-то мы с ребятами сговорились бросить Лану в реку, туда, где неглубоко, просто веселья ради. О, мне не забыть ее криков! Это было ужасно. После этого она не разговаривала со мной целых две недели. Я просила у нее прощения до бесконечности и, в конце концов, она смогла меня простить. И рассказала, что почувствовала, когда оказалась в воде по нашей милости.
Такого рода страх не поддается контролю, его невозможно ни перебороть, ни преодолеть. Это чувство хуже смерти. Одна мысль о воде была способна причинить девушке невыносимую боль. Я тогда спросила Лану, что же так пугает ее? Она ответила, что не может думать о том, что скрывает в себе глубина. Да, скорее всего там нет ничего, кроме рыб и водорослей. А что если есть? Что если там притаилось нечто, чего там быть не должно? Даже если миллион шансов против одного — там нет ничего, этот один-единственный шанс был способен свести Лану с ума.
Я не смогла до конца проникнуться ее чувствами, зато, наконец, поверила ей — в моих ушах все еще звучали ее дикие, совершенно нечеловеческие крики. До безумия бояться того, что никогда не произойдет, сходить с ума от одной мысли о чем-то совершенно невероятном и даже невозможном — это и правда, иррационально. Но так бывает, и с этим ничего не поделаешь.
И Кай точно так же иррационально боится увидеть меня в объятиях другого. Я думаю, он знает, что может доверять мне, и все же не может не бояться той самой невероятной возможности, одного шанса из миллиона.