Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински
Шрифт:
Ответила мне не она, из камушка Дарёна зарычала:
– Твоя гадина остальным нажаловалась, что мы их в морозный тёмный лес потащим, мётлы массово скрылись в погребе и дверь держат, никого к себе не пуская!
Так как амулет был не узконаправленным, то по нему можно было сразу нескольким людям переговариваться, и некоторые слова Дарёны тонули в воплях бесящейся Купавы: «Убью-у-у!», «Дрянь облезлая!», «Только попадись мне!».
Я побледнела, представив себе, как сборище мётел подпирает тяжёлую окованную железом деревянную
– О-ой…
– Это не «ой»! – и подключившаяся к разговору Стася таки высказала, что она думала по этому поводу в целом и о моей метле в частности.
– Верховная узнает – головы поотрывает! – вечно всех успокаивающая Руслана завыла от отчаяния.
Ситуация вышла из-под контроля, и возвращаться обратно не собиралась.
– Успокоились! – я решительно приняла бразды правления на свои хрупкие плечи. – Вы своими воплями сейчас всю школу на уши поднимете, и тогда о празднике точно можно забыть.
Удивительно, но подействовало. Девчонки прекратили выть и ругаться, и с сопением приготовились внимать моим словам.
Соображать пришлось быстро.
– Стась, ты врёшь лучше всех, сделай какао и займи старших расспросами о жизни молодой.
– Поняла, – отозвалась подруга и сорвалась на бег.
– Вообще-то, лучше всех вру я, – обиделась Дарёна.
– Ты всё время врёшь, тебя заподозрят раньше, чем в гостиную войдёшь, – ответила ей не я, ведьмочку Руслана припечатала.
– Дарён, ты в кабинет к лорду Эйгенелю, – продолжила я, на ходу выстраивая план действий, – у него в шкафу на третьей полке Лунное эльфийское вино, он к наставнице Истиславе ростки подсаживать собирался…
– Что делать? – судя по звукам, Купава откуда-то свалилась.
На помощь непонятливой подруге пришли мы все.
– Порог пристраивать.
– Рыбку запускать.
– Брёвна тесать, – от объяснения Дарёны даже мы опешили.
Я так и вовсе зачем-то осторожно скосила взгляд на всё ещё стоящего рядом и слышащего каждое слово некроманта. Судя по вытянувшемуся лицу и удивлённому взгляду на мой кулачок, в котором был кулон зажат, мы были первыми ведьмочками в его жизни. А своих первых ведьм вовек не забудешь…
– Дарёш, а брёвна-то тут причём? – боязливо, причём боясь именно ответа, спросила Станислава.
– Ну, – девушка преисполнилась собственной важности, ведь недогадливым нам разъяснять пришлось, – движения рубанком напоминают движения при посадке ростков.
Стало стыдно. Причём почему-то перед не вмешивающимся некромантом. Я даже догадывалась, почему он молчал – от потрясения и слова вымолвить не мог!
С трудом поборов желание снова на него покоситься, красная от стыда и мороза я малость хрипло вернула девочек к действительно важному:
– Так, Дарёна, берёшь вино и подкупаешь домовых, чтобы они нас перед старшими не спалили. Купава, Руслана, у меня в
Ответом мне было тишина. Ну только Станислава запыхалась, бежала же, но в целом даже грохнувшаяся неизвестно откуда Купава постанывать перестала.
– Есь, а та фраза, это что? – всё же озвучила общее любопытство Руслана. – Заклинание какое-то, да?
Угму, если бы.
– Я потом расскажу, – решила уклончиво, – всё, разошлись.
И ведьмочки действительно все отпустили свои кулоны, обрывая связь, и разбежались каждая выполнять свою часть.
А я осталась… мой стыд остался тоже, и даже невольный некромантский свидетель никуда не собирался.
Ой, могучая Матушка-Земля, стыдоба-то какая.
Но деваться было особо некуда, пришлось делать невозмутимый вид и снова к мужчине всем телом поворачиваться.
И вот я повернулась, шубку нервно отряхнула, голову закинула и ослепительно улыбнулась, намереваясь соловьём воспевать доблесть и храбрость этого некроманта, сердечно благодаря за спасение от скелета и извиняясь за то, что вынуждена оставить его в лесу в одиночестве, и…
– Ведьмочка, – протянул некромант негромко, недоверчиво-восторженно.
– Ведьма, – исправила гордо, но беззлобно, наоборот, отчего-то опять улыбаться начала.
Маг улыбнулся в ответ, вглядываясь в моё лицо с такой жадностью, словно хотел впитать в себя каждую черточку, каждую ресничку, каждую трещинку на губах. Впитать и сохранить в памяти до конца жизни.
И вдруг с живейшим интересом спросил:
– А что будет, если я тебя сейчас поцелую?
«Я упаду и восторженно задёргаю ножкой», – подумала искренне.
Но вслух, улыбнувшись и вглядываясь в мага с пристальным интересом, сказала совсем иное:
– Получишь по морде.
И мы оба почему-то, не сговариваясь, опустили взгляд на мою ручку в варежке. Я подумала, что последняя удар точно заглушит и из-за этого эффекта не будет никакого. Некромант, похоже, о том же самом рассуждал, так что я сочла своим долгом невозмутимо добавить:
– И проклятьем в лоб.
Он улыбнулся первым. Дрогнули, а затем растянулись в отчего-то довольной улыбке его губы, потом почему-то и мои.
И вот так, чувствуя себя сладко-дезориентированной, я и сказала:
– Спасибо за спасение, – поблагодарила искренне, пока в груди так непривычно и так волшебно растекалось тепло, – наверно, наши домовые опять погостника с Аисского кладбища дразнили, вот он из мести скелета в наш лес и отправил. Я поговорю и с одним, и со вторыми, но всё равно спасибо большое, ты мне жизнь спас. А… звать-то тебя как, герой мой?
Герой от моего обращения сделался довольным-довольным, сверкающим, как новенькая монетка.