Возлюбленная Немезида
Шрифт:
Многие из моделей Роуз были уникальны, сшиты по заказам богатых женщин, пожелавших приобрести туалет, не имеющий аналога. Но и цены на подобные наряды были соответствующие. Бизнес Роуз в настоящее время процветал благодаря почти исключительно похвальным отзывам и рекомендациям ее клиентов, плюс связи и немного рекламы. Правда, в следующем году, с сияющими глазами сообщила Роуз сестре, она надеется показать небольшую коллекцию.
Платье, которое Роуз уговорила ее примерить (и Флоренс, вопреки здравому смыслу, согласилась), с честью выдержало бы экзамен на престижнейших фестивалях мод. Облегающее по фигуре, с вырезом, оголяющим плечи, оно было скроено из трех видов эластичной материи
Когда она — с сожалением — выпросталась из платья, объяснив, что его сногсшибательная цена ей не по карману, Роуз выразила готовность одолжить ей этот наряд. В целях рекламы.
— Нельзя недооценивать значение роскошного туалета, когда выходишь в свет, — возразила Роуз в ответ на заявление Флоренс о том, что она собирается на ужин, а не на премьеру фильма. — Правильно выбранное платье и бездарное ничтожество может превратить в знаменитость.
— Премного благодарна! — расхохоталась Флоренс.
— Ну что ты! Я же не тебя имела в виду! — поспешила оправдаться Роуз. — Ты у нас, дорогая сестрица, личность с большой буквы. Я говорю о некоторых особах и манекенщицах, которые считают себя непревзойденными актрисами. Имена озвучивать не буду, поскольку многие из них составляют костяк моей постоянной клиентуры!
Сейчас, поглаживая материю сказочного платья, Флоренс вспомнила циничную реплику сестры и улыбнулась. Роуз при всей своей романтичности явно не была лишена коммерческой жилки.
— Будем надеяться, что ты поведешь меня в какое-нибудь приличное место, — пробормотала Флоренс, вешая платье на специальную вешалку, которой ее снабдила Роуз.
Идеальная гармония разных тканей дарила наслаждение взору, и Флоренс, не удержавшись, провела ладонью по эластичному шелку и кружевному лифу. Интересно, думала она, Джекобу тоже захочется потрогать? Она представила, как длинные чувственные пальцы Джекоба скользят по платью, ощупывая роскошную фактуру, под которой скрывается ее упругое тело, и поежилась. Покрой платья подразумевает минимум нижнего белья — крошечные облегающие трусики и, возможно, тонкие колготки или чулки с резинками. У нее есть бюстгальтер без бретелек, но под это платье он вряд ли подойдет.
И это все ради интервью? Кого она дурит? Флоренс плюхнулась на кровать, скинула туфли и почти сразу представила рядом с собой обнаженного Джекоба. Его тело поблескивает, мерцает, как тогда в отсветах пламени камина, когда он склонился над ней.
Очень уж ты красив, Джекоб, черт бы тебя побрал! Она в отчаянии перевернулась на спину и зажмурилась, словно это могло каким-то образом вытеснить из сознания его образ. С длинными волосами или короткими, юный или повзрослевший, Джекоб был неотразим. Во всяком случае, для нее.
Флоренс опять глянула на роскошное платье и задумалась о предстоящем вечере. Она ни при каких обстоятельствах не должна оставаться с ним наедине, да и платье это не должна бы надевать, если у нее есть хоть капля разума. Он уже испортил ей добрую часть жизни и едва не изменил полностью ее судьбу. Нельзя поддаваться его влиянию. Нужно держаться по-деловому и не терять хладнокровия.
Джекоб Тревельян — безжалостный эгоист, напомнила
— Может, я и не стану тебя надевать. — Она вскочила с кровати и прошлепала к висевшему на плечиках платью. — Ты слишком тонкое и провоцирующее. — Флоренс вздохнула, испытав воистину чувственное наслаждение от прикосновения к изящному кружеву. — Пожалуй, вон тот панцирь будет более уместен!
Тем не менее, принимая ванну, делая маникюр и прочие необходимые приготовления, она уже знала, что наденет восхитительное платье Роуз. Из чувства противоречия и самоутверждения. Она редко бывала в свете, и, как правило, все ее появления на приемах и торжествах были связаны с работой. И, разумеется, ей ни разу не приходилось посещать столь помпезные мероприятия, где могли бы оценить творение Роуз Тревельян. Так что она не позволит никому, тем более Джекобу, лишить ее редкой возможности посиять, как звезда.
И мне абсолютно плевать, Джекоб, даже если ты поведешь меня в закусочную. Я все равно буду в этом платье!
Джекоб долго сидел над пустой кофейной чашкой, пока наконец не опомнился и не сообразил, что пора бы или заказать что-нибудь поесть, или двигать из кафе. Флоренс уехала, и отыскать ее след не представлялось возможным. Разве что зайти в салон и поинтересоваться у Роуз.
Идея заманчивая, но бессмысленная. Роуз, хоть и добрая душа, но в данной размолвке двух родственников встанет на сторону Флоренс. А это значит, что после его ухода она позвонит Флоренс и сообщит, что он расспрашивал о ней. А отношения между ними и без того накалены. И если Флоренс узнает, что он тайком следил за ней, это лишь подольет масла в огонь.
И тогда взрыва не миновать, думал Джекоб, оплачивая счет и присовокупляя к нему большие чаевые за то, что слишком долго занимал столик, почти ничего не заказав.
И Флоренс, между прочим, будет права в своем гневе. Если бы он обнаружил, что кто-то выслеживает его, ему это вряд ли понравилось бы. Да и кому такое может понравиться? Это же наглое вторжение в чужую личную жизнь, посягательство на свободу личности. Он удивлялся и ужасался своему поступку. Вот он, результат одержимости.
Упустив свою "добычу", Джекоб бесцельно шагал по набережной Челси, глядя на Темзу, словно искал в ее водах ответы на вопросы, которые и сам толком не мог сформулировать.
Черт возьми, что ему нужно от Флоренс?
Самый простой ответ — лечь с ней в постель, вновь ощутить под руками ее восхитительное тело. На протяжении всего этого абсурдного дня, пока он прятался за деревьями, ехал в метро, торчал в кафе, он пребывал в постоянном возбуждении просто оттого, что думал о ней.
Но, пожалуй, он не удовлетворился бы просто физической близостью. Он хотел гораздо большего. Хотел вернуться в прошлое, которого на самом деле не существовало. В то гипотетическое прошлое, в котором Флоренс, возможно, симпатизировала бы ему и они были бы друзьями, проводили бы вместе много времени, рассуждая о жизни, о мироустройстве, о проблемах — больших и малых. Он с тоской вспоминал тот краткий эпизод взаимного согласия и единодушия. Тот эпизод длился совсем недолго, но был преисполнен такой пронзительной гармонии, что даже не было нужды и разговаривать. Молодость и голод их тел выразили все без слов. Теперь они оба повзрослели, и он мечтал о беседе с ней — мирной, спокойной, обстоятельной. Невероятно, но факт. Словесное общение с Флоренс было ему столь же необходимо, как и физическая близость.