Возлюбленная
Шрифт:
– Ее кот исчезал часто?
– Не знаю. Мы живем здесь всего несколько недель.
– Не полагаете ли вы, что существует другая причина, по которой она могла пойти туда?
– Нет, я… – Ее сознание затуманилось.
Извините, если вы не очень возражаете, может, вы сходите и скажете Виоле, что я буду чуточку попозже. Я тут где-то потерял свои часы, черт их подери, так что мне придется вернуться и поискать их.
Голос мужа Виолы Леттерс звенел в ее голове, и она почувствовала, что щеки у нее начинают
– А не было ли чего-нибудь странного в поведении миссис Леттерс прошлым вечером?
Да, офицер, она была очень расстроена одной фотографией. К сожалению, она сгорела сегодня утром.
– Она не очень хорошо себя чувствовала. Я даже предложила отвести ее домой.
В тот раз, когда мы встретились, ну, когда вы приходили с сообщением от моего покойного мужа… я рассказывала вам, что мне уже передавали это же самое сообщение и раньше? В тот день, когда он умер?
– Не хотели бы вы рассказать мне что-то еще, миссис Уитни?
– Нет. Нет, извините. Я чувствую себя очень расстроенной… Она была милая женщина, была так добра ко мне.
Маленькие глазки-бусинки не отпускали ее.
– Как я понимаю, недавно она потеряла собаку.
Эти глаза притягивали ее как магниты. Пробуравливали ее. Чарли кивнула.
– Несчастный случай с котелком?
– С чайником, – еле вымолвила она.
– А теперь вот новый несчастный случай, – сказал он.
Чарли прикусила губу. Тайдимен выглядел солидно в своей куртке из саржи с полированными хромовыми пуговицами; выглядел человеком, который привык наслаждаться по вечерам кексом перед экраном телевизора и пинтой пивка с приятелем; человеком, который ведет удачные дела, связанные с лицензиями на право владеть дробовиком и с потерей собственности. Он задал еще несколько вопросов, допил чай и поднялся. Чарли проводила его до входной двери. На верхушке подъездной дорожки двое мужчин грузили большой черный пластиковый мешок [14] в белый фургончик. Офицер из уголовной полиции менял объектив на фотоаппарате. Вода снова падала с запруды.
14
В отличие от России в большинстве зарубежных стран трупы принято транспортировать в наглухо застегнутых на «молнию» пластиковых мешках.
Некоторые люди полагают, что смерть – дело нормальное, и они, мол, не могут не принимать ее. Но у Чарли все было иначе. Смерть людей всегда плохо влияла на нее. Смерть, как зло, волновала ее, выводила из равновесия, словно мир опрокидывался, и вместо того, чтобы видеть небо, она обнаруживала, что смотрит в бездну.
Порой ее интересовало, что испытывает умирающий, что, например, испытывала падающая с берега и уходящая под воду Виола Леттерс. Один мужчина
Но с того места, где она стояла, с верхушки шлюза, это выглядело не очень-то приятно. Также не очень-то приятно выглядело, когда они упаковывали тело Виолы Леттерс словно мусор.
Бланк обращения за ее свидетельством о рождении со стола исчез. Чарли обыскала кухню, но он пропал.
Она вспомнила прошлый вечер, тот момент, когда Виола Леттерс вошла в кухню и заметила кассеты. Не она ли передвинула их? И рамку? Сознание Чарли было как в тумане, ее способность вспоминать, казалось, испарилась.
В другой раз, дорогая, мы поговорим об этом в другой раз. И это тоже испарилось.
Хью заехал за Чарли в половине восьмого на стареньком «ягуаре»-седане, который выглядел довольно солидно и вместе с тем эксцентрично. Зажигание помещалось у него на приборной доске, и там же располагалась кнопка стартера. Чарли пощупала вокруг, ища пристежной ремень.
– Боюсь, здесь их вообще нет.
– Ну и ладно, – сказала она, чувствуя себя в глупом положении, как будто обязана была знать, что ремней здесь нет.
Послышалось низкое подвывание коробки передач, едва они тронулись, и хриплый рев, когда Хью стал набирать скорость на дорожке. Приборы мерцали, стрелка спидометра прыгала по шкале и не успокаивалась.
Луч фар выхватил белую ленту, огораживавшую шлюзовый пруд и запруду и закрепленную на колышке прямо на пешеходной тропке с большим объявлением «ПОЛИЦИЯ! ОПАСНО!».
Пока они не миновали коттедж старухи, Чарли не произнесла ни слова.
– Замечательная машина.
Он улыбнулся:
– Разве что немного потрепанная.
Переключив передачу, он замедлил ход у рытвины рядом с дорожкой, ведущий к «башням юных дарований», остановился у конца улочки и вырулил на шоссе. Вел он машину мягко, скорее спокойно, как будто обучал автомобиль двигаться, почтительно относясь к его возрасту. Один раз Хью склонил голову и прислушался к тону двигателя, словно врач. Чарли обнаружила, что сравнивает его манеру вождения с бешеным темпом Тома.
– И куда же ваш муженек укатил?
Муженек. Звучит неплохо. Неприятное ощущение в ее желудке поднималось так же неуклонно, как падал уровень воды в шлюзе.
– Он… в Штаты.
– Много путешествует?
Никогда.
– Да. Довольно много.
– Занимается международным правом?
– Немного. Опека над детьми и имуществом. – Чарли было очень неприятно лгать.
– И вы ничего не имеете против того, что остаетесь одна?
– Нет, это замечательно, – сказала она слишком поспешно. – Но я больше привыкла быть сама по себе в городе, чем в сельской местности. Думаю, что пока еще не вполне к ней привыкла.
– Начало у вас было не очень-то удачным.