Возлюбленная
Шрифт:
Вытащив из-под стопки газет на массивном письменном столе телефон, Хью отыскал в записной книжке номер Виолы Леттерс и набрал его. Он подождал с дюжину гудков, а потом снова набрал номер. Ответа не было.
– Я зайду туда попозже и посмотрю, не нужно ли ей что-нибудь, – сказал он. – Вообще-то раз уж вы здесь, я хочу поинтересоваться, не хотите ли вы со своим старичком сходить поужинать в субботу, если вы ничем не заняты.
Она побледнела.
– Я… мы… он уехал… в командировку. Я не знаю, когда он вернется.
– Стало
Она кивнула.
– Сегодня вечером я собираюсь в тот трактир. Почему бы и вам не сходить? Там будет не так много народу.
– Я…
Веселые лица. Нет, нет, спасибо, не может она справиться с этим, не сумеет лгать по поводу Тома. Не сможет…
И сидеть одной в доме? Ждать, пока он позвонит. Да пошел он к черту!
– Спасибо. Было бы неплохо.
Полицейский автомобиль стоял на травянистом берегу у перевернутого ялика, и двое полицейских возвышались на пешеходном мостике вместе с местным фермером, которого она с трудом узнала. Они всматривались в шлюзовый пруд. Чарли прошла через столбы ворот, интересуясь, на что они там глазеют.
А потом увидела и сама. Сначала она не могла разобрать, что это было. Может, чью-то хозяйственную сумку принесло ветром?
Это было обернуто вокруг лопастей мельничного колеса, оно колыхалось в воде, вздымавшейся вокруг него, словно пойманное в ловушку животное.
Ярко-желтое.
Ее сердце подскочило к горлу. Желтое. Она побежала. Бен бежал вместе с ней, думая, видимо, что она затеяла какую-то игру. Желтое.
Виола Леттерс прошлым вечером была одета в желтый плащ, который как раз и обернут вокруг лопасти мельничного колеса.
Потом она увидела, что огромный кусок берега отвалился с другой стороны пешеходного мостика. Тропинка и кустарник исчезли, рухнули в шлюзовый пруд, оставив обнаженную землю, словно рану, с которой сорвали повязку.
Желтый плащ снова заколыхался.
Чарли закричала.
26
Мужчина из водного надзора повернул небольшую круглую рукоятку на боку колеса. Заржавленные стержни и шестерни, к которым она крепилась, заскрипели. Один из полицейских повернул рукоятку с другой стороны. Две створки разъединенных коррозией стальных ворот двигались медленно, на какие-то дюймы за один поворот, пока не сомкнулись.
Чарли почувствовала эту новую тишину, как будто завернули какой-то кран. Странную тишину.
Остатки воды соскользнули по бетонным блокам запруды, и уровень начал быстро опускаться по дуговой стенке шлюзового пруда. Мужчина из водного надзора опустился на колени, посмотрел через край берега и вытащил измерительную палку.
– Четыре дюйма, – сказал он. – Высокий уровень. Он поднимется снова через час. Я могу дать вам сорок пять минут, а потом мне придется снова открыть шлюз.
Чарли почти не слышала их разговора, пристально глядя через
«Окажись старым мешком. Пожалуйста, окажись просто старым мешком или пластиковым покрытием».
Сначала показалась верхушка газовой плиты, но к тому моменту очертания тела позади плиты приняли ясную для всех форму. И по мере убывания воды лица стоящих людей каменели, обнаруживая, как на темной густой грязи появляется тело в желтом непромокаемом плаще и в красных резиновых ботах, тело, лежавшее в этой грязи лицом вниз, между валиком для белья, велосипедом и заржавленным остовом железной кровати.
– Поискать своего кота? Вы считаете, что именно поэтому она пошла туда?
Записная книжка констебля Тайдимена лежала перед ним на кухонном столе. Его лицо, с глазами маленькой птички, было одутловатым, а кожа гладкой, на переломе от молодости к среднему возрасту, испещренной полосками красных вен.
В кухне все еще пахло расплавленным пластиком. Через окно Чарли видела двух полицейских, протягивающих белую ленточку вокруг запруды. Офицер из уголовной полиции бродил с фотоаппаратом, делая снимки.
– Да. Она, кажется, немного волновалась из-за него.
Над чаем поднимался пар. Перед ее глазами была Виола Леттерс, неуклюже распластавшаяся в густой грязи. Руки ее были раскинуты, словно она упала с огромной высоты. Чарли не могла смотреть, как поднимали тело.
Постукивая авторучкой по записной книжке, полицейский подергивал носом от застоявшегося неприятного запаха. Сквозь завывание дрели по дому эхом разносился стук молотков.
– Вчера вечером вы ее видели?
Чарли кивнула.
– В котором часу?
– Около девяти.
– И вы предложили ей выпить?
– Да, джин с тоником.
– Большую рюмку?
Вопрос разволновал Чарли: полицейский откровенно пытался подвести ее к определенному выводу, и это ее рассердило. Господи, ведь она же не упала! Это был оползень. Чарли с трудом сдержала гнев.
– Нет.
– А вы не думаете, что она могла быть навеселе, когда уходила?
– Нет.
– Она пила перед тем, как пришла сюда?
– Не знаю.
Глазки-бусинки обвиняюще уставились на нее.
– Стена дамбы не была укреплена должным образом. Вода, наверное, просачивалась через нее, подмывая тропку. Понадобился один сильный ливень, чтобы ее смыть.
Чарли оцепенело покачала головой. Ей не понравилось, что полицейский внезапно изменил направление обвинения, словно твердо вознамерился возложить вину на нее.
– За стену отвечает водный надзор. Как я понимаю, ее проверяют каждый год, – сказала она.
Полицейский положил в чай ложечку сахара, размешал его, постучал по краю чашки ложечкой, стряхивая с нее воду – дольше, чем требовалось.