Возлюбленная
Шрифт:
– Каждый раз одно и то же, – сказал он и присел ненадолго, одышливо дыша и изучая ее с той же слабой, приводящей в замешательство насмешкой, которую она заметила и в прошлый раз. – Нам необходимо выбраться за эти пределы. Ответ лежит вовне.
– Есть одна параллель, – сказала Чарли.
Она чувствовала себя опустошенной.
– В самом деле?
– Мои отношения с мужем в реальной жизни и мои отношения вот здесь, с этим мужчиной… с Диком. Вам не кажется, что они слишком похожи?
– Люди часто проходят через те же ситуации, что и в предыдущих воплощениях. Некоторые
– Нет.
– Не могла ли она быть тем существом, кто подошел к вам сзади, когда вы смотрели в зеркало?
Он надел очки.
– Тот человек в зеркале выглядел отвратительным… обезображенным… с сожженным лицом.
– Мужчина или женщина?
– Я не знаю.
– А что произойдет, если я не заберу вас оттуда, когда эта фигура подойдет к вам сзади в следующий раз?
Чарли ощутила прилив страха.
– Это… что-то случится.
– Возможно, вы обнаружите, что способны разделаться с этим сами. Мы попытаемся. Думаю, что было бы опасно не попытаться.
– Опасно не попытаться? – переспросила она.
Он важно кивнул:
– Когда мы вскрываем подсознательное, как в этом случае, всегда существует опасность стихийного возвращения в прошлое.
– Что вы имеете в виду?
– Здесь все контролировать пытаюсь я. Если вам становится слишком неудобно или страшно, я могу быстро вытащить вас оттуда. Если же вы начнете путешествовать в прошлое сами по себе, одна, где-нибудь далеко отсюда, и эта фигура в зеркале возьмет контроль в свои руки, то тогда… – Он пожал плечами.
– А с чего бы такое случилось? Ведь все происходит всего лишь в моей памяти.
В его глазах появилась неуверенность, и она испугалась. Ей захотелось никогда больше не приходить сюда, не начинать эту опасную игру. Ей хотелось бы больше доверять гипнотизеру.
– Я не знаю, с чего это может случиться, Чарли. Я не знаю, только ли это память. Я уже говорил вам в прошлый раз, что это очень сильное средство.
– Но вы не сказали мне, что это такое.
В улыбке всезнающего учителя уже не было прежней самоуверенности.
– Я не знаю, что это такое, потому что не сталкивался прежде с подобной ситуацией. И мне не известен никто, кто сталкивался бы. Я собираюсь провести некоторое исследование, посмотреть, нет ли чего-нибудь для сравнения в других историях болезни.
– А я-то полагала, что вы профессионал, – сказала она с едкостью, показавшейся ей самой чрезмерной.
Он посмотрел на нее и прищурился, став серьезным. От улыбки его не осталось и следа.
– В понимании сверхъестественного, Чарли, все мы – любители.
24
Она прошла по платформе станции среди толчеи пассажиров, возвращающихся домой с работы, главным образом из Лондона. Нарядно одетые и потрепанные, энергичные и подавленные, возвращающиеся домой, к ее домашнему заточению, к той, которая
И к заново родившейся.
Если ты продолжаешь возвращаться назад, то не умираешь. Ты просто меняешься. Ты складываешься заново. Проходишь новый цикл развития. Его проходят и все твои знания, и твой опыт.
Отстояв очередь у билетного барьерчика, Чарли пошла дальше. Ее туфли простучали по бетону ступенек и – вниз, в туннель. Отъехал, дребезжа над головой, поезд. А есть ли у кого-нибудь еще из всех этих спешащих людей прошлые жизни? Возвращались ли они оттуда когда-нибудь сюда, в эту жизнь, каждый раз после того, как умирали, так же как они возвращаются на эту станцию вечер за вечером?
А если? Если он все еще там? Что тогда?
Эта мысль побудила ее идти быстрее, взбежать вверх по ступенькам в дальнем конце туннеля, выскочить на бушующий ветер, в облачные серые сумерки и почти промчаться через автомобильную стоянку к маленькому «ситроену», окрашенному в два цвета.
Ее руки все еще болели, но она не замечала этого, забираясь в машину, заводя двигатель и по привычке включая радио. Из него донесся рев смеха: Фрэнк Муир рассказывал байку. Только не сейчас, сейчас ей было не до юмора. Она вставила в магнитофон кассету. Рахманинов, мрачный, угрюмый, старый, слишком старый. Она ощущала напряжение скрипки, словно смычок скользил по ее собственным натянутым нервам… Выщелкнув кассету обратно, Чарли снова погрузилась в свои мысли.
Она вывернула с Хэйвордс-стрит на сельскую дорогу и нажала на акселератор до отказа. Ей хотелось, чтобы машина шла быстрее, она заставляла ее нестись быстрее. Чтобы добраться домой.
И отыскать.
Автомобиль накренился, взвизгнул покрышками, когда Чарли вошла в поворот чересчур быстро. Она увидела, как водитель встречного автомобиля посмотрел на Чарли с тревогой, видимо подумав о возможном столкновении, но «ситроен» каким-то образом его избежал. Потом поворот пошел в другую сторону, и Чарли, крутанув руль, вонзила ногу в тормоз, срезала угол и едва-едва разъехалась с вильнувшим в сторону велосипедистом, погрозившим в воздухе кулаком. Господи, надо сбавить скорость! Она крепко вцепилась в руль, чувствуя, как вспотело лицо.
Небо почернело, когда она остановилась перед амбаром. Похоже, собиралась гроза. Чарли выбралась из автомобиля и захлопнула дверцу. Перейдя мостик над мельничным лотком, она побежала вверх по насыпному склону, а потом в лесок, следуя тем же путем, что и во время ретрогипноза. Порыв ветра протрещал в ветвях, и дождевые капли посыпались вниз.
Она протоптала себе дорожку через кусты папоротника к мшистой почве и посмотрела на высокие и тонкие грабы, криво растущие из дикого подлеска. Их ветви были перепутаны, некоторые из них полулежали, полулежали там, где им было суждено стоять, пока они не превратятся в труху и не уйдут обратно в землю. Биодеградация. Все как у людей.