Возмездие обреченных: без иллюстр.
Шрифт:
Макмахон был дважды женат и имеет пятерых детей. После «отставки» Карсона он постепенно поменял свой «телевизионный имидж» и в последние годы выступал в качестве ведущего утренних образовательных программ, предназначенных для семейного просмотра.
Нэнси Роббинс родилась в 1923 году в Нью-Йорке в семье торговца машинами и театральной актрисы. Окончив колледж и некоторое время проработав в универмаге, Нэнси решила покорить экран и бродвейскую сцену. Стараниями своего «покровителя» вице-президента «Метро-Голдвин-Мейер» Б. Таи, актриса
В 1951 в сети этой «милой девушки» попал тогдашний председатель профсоюза актеров Рональд Рейган (род. в 1913) — стареющий кумир экрана и начинающий перспективный политик. 4 марта 1952 года они обвенчались, причем для Рейгана это был второй брак (в 1940–1948 он был женат на известной актрисе Джейн Вайман).
Дальнейшая политическая карьера Рейгана шла по нарастающей, и в 1980 он победил на выборах президента США в качестве кандидата от Республиканской партии. Супруга была для него постоянной опорой и своеобразной «музой» — недаром актер Д. Стьюет однажды сказал, что «если бы Ронни в свое время женился не на Джейн Вайман, а на Нэнси, то он бы уж точно получил „Оскара“. Об этом она позаботилась бы». Между тем, «Оскар» достался Джейн Вайман, а Нэнси получила мужа-президента и титул «первой леди».
Период президентства Рейгана (1981–1989) был удачен — как для экономики США, так и для американской внешней политики. Между тем, большинство наблюдателей сходились на том, что почти все решения глава государства принимает не самостоятельно, а лишь после консультаций с супругой.
С 1989 чета Рейганов проживает в Лос-Анджелесе в фешенебельной части города Бель-Эр. В настоящее время у экс-президента прогрессирует старческое слабоумие: он практически потерял память и перестал узнавать окружающих.
Ленни Брюс — сценический псевдоним Леонарда Альфреда Шнейдера. Родился 13 октября 1923 года в Нью-Йорке. Вырос в полубогемной среде: его мать Салли Марр была известной танцовщицей чарльстона и неоднократно выигрывала танцевальные турниры.
Уже в юности Ленни баловался наркотиками, а в 1948 впервые выступил с собственной юмористической программой на сцене одного из нью-йорских клубов. Впрочем, произносимые им монологи были не столько юмористическими, сколько сатирическими, и задевали многих весьма влиятельных политиков и общественных деятелей. Американская молодежь сделала его своим кумиром, зато «большой зуб» на артиста имели президент Дуайт Эйзенхауэр и вице-президент Ричард Никсон. Что касается главы американской католической церкви кардинала Спеллмэна, то он его просто ненавидел.
Сам Ленни, не стесняясь, называл вещи своими именами, используя при этом самые крепкие выражения. Известны его слова: «Я не комик и не больной. Это мир болен, а я его врач. Я хирург, мой скальпель направлен на фальшивые ценности. Я не действую. Я только говорю. Я Ленни Брюс».
Бурный брак артиста со стриптизершей Хонни Харлоу закончился не менее бурным разводом и усугубил тягу Ленни к наркотикам. Несколько раз он арестовывался
На вершине
Марти позвонил, дверь открыл громила и повел его по длинному коридору. В конце коридора громила открыл другую дверь и впустил Марти в большую комнату, где за столом сидел Кейсимейер.
— Садись, — сказал Кейсимейер.
Марти сел на стул перед столом. Громила удалился, но не далеко. Внешность Кейсимейера ничем выдающимся не обладала, но он был всем (если что-то может быть чем-то), и не только в этом городе, но и во многих других городах и даже странах.
— Марти, как долго ты работаешь киллером?
— Сколько себя помню, сэр. И никогда не привлекался. Всегда найдется лох, на которого можно повесить свою вину.
— Ну, и кто твои жертвы?
— Да вы не хуже меня знаете, сэр: обои Кеннеди, М. Л. Кинг и много-много еще.
— Не ты грохнул Хью Лонга?
— Тогда я был еще слишком маленький. Это сделал мой отец.
— Адова семейка.
— Спасибо, сэр.
— Сигару? — предложил Кейсимейер.
— Нет, спасибо, сэр, я не курю.
Кейсимейер швырнул в Марти сигарой. Она ударилась о грудь и упала на пол.
— Подними, разверни и прикури. Я хочу видеть, как ты куришь.
Марти поднял сигару, снял целлофановую обертку, откусил кончик.
— У меня нет огня, сэр, — сказал он, удерживая сигару зубами. Кейсимейер нажал на кнопку. Дверь отворилась, вошел громила.
— Перси, подпали парня, — приказал Кейсимейер.
— Всего или только сигару, мистер Кейсимейер?
— Сейчас только сигару.
Пока Перси исполнял приказание, Кейсимейер приготовил сигару для себя.
— И мне дай огоньку, толстяк.
— Слушаюсь, мистер Кейсимейер.
Перси обошел стол и поджег сигару босса.
— Спасибо, толстяк, будь неподалеку.
— Слушаюсь, мистер Кейсимейер.
Кейсимейер развалился в кресле, попыхивая сигарой.
— Да… — удовлетворенно пробормотал он и посмотрел на Марти. — Нравится сигара?
— Да, мистер Кейсимейер.
— Ну, тогда я хочу, чтобы ты прижег ею свою левую ладонь.
— Что?
— Ты слышал, что я сказал. Выполняй.
Марти уставился на Кейсимейера.
— Объясните, в чем моя вина, мистер Кейсимейер!
— Даю тебе 15 секунд. Или ты прижигаешь ладонь, или лишишься кисти, а может, всей руки или даже больше…
Марти сидел неподвижно и смотрел, как Кейсимейер затянулся сигарой и выпустил душистый дым тонкой струйкой.
— Пять секунд…
Марти закрыл глаза и прижал горящий конец сигары к ладони левой руки.
— О Господи, боже мой! — не выдержал он и закричал.