Возмездие
Шрифт:
Си-Джей не стала рассказывать Доминику, как Лурдес снова завела Чавеса в опасные воды предыдущих показаний, с теми же туманными ссылками на главные мотивы первогодка, побудившие его изначально остановить «ягуар». Она не рассказала также, как почувствовала испарину на лбу и над верхней губой, как ее сердце учащенно билось, как ком стоял в горле, когда она ждала следующего вопроса. Вопроса, который положит конец всем остальным вопросам.
Подсказка. Лурдес на самом деле о ней знает или блефует? Станет она это использовать? Адвокат тоже раздобыла пленку службы «911»? А если она даже знает, кто звонил? Может ли Си-Джей ожидать, что
Но Лурдес снова довела упрямого Чавеса только до определенного момента, внезапно отступила и оставила у присяжных ощущение, что первогодок не все рассказал. Си-Джей почувствовала, как тяжесть страха медленно поднимается, к груди.
— Что у тебя еще осталось?
— Судебный медик, эксперты-криминалисты, которые осматривали места преступлений, Мастерсон — по порнокассетам. Может, два-три дня. Вероятно, дело перейдет на следующий год, но уверенности в этом нет. Может, и завтра все закончится.
— Ты не шутила, когда говорила, что Часкел работает быстро. Он за неделю больше сделал, чем большинство судей за месяц. В особенности при ведении дел по обвинению в тяжком преступлении. В какое время вы начинаете?
— В восемь. Вчера и сегодня закончили после девяти. Присяжные недовольны. Это испортило им праздники. Боюсь, они винят меня, но определенно не я решила вести судебный процесс над обвиняемым в убийстве в это время года.
— А как ты провела Рождество? — Они стали разговаривать спокойнее. Доминику очень не хватало ее, он ощущал это почти болезненно.
— Нормально, — соврала Си-Джей. — Тибби подарил мне колтун. Большой. А ты?
— Отлично, — соврал Доминик. — Мэнни ничего мне не подарил. Однако сам Мэнни получил засос. И, как раз в духе Рождества, кое-кому подарил два.
— Правда? Не тебе, надеюсь.
— Нет. Но думаю, что твоя секретарша на этой неделе будет носить водолазки с высоким воротом.
— О Боже! Мужчины просто слепцы.
— Да. Да, мы такие.
Си-Джей ничего не сказала, но Доминику показалось, что она фыркнула.
— Тиглер больше не злится? — спросил он, нарушая тишину. Ему было неловко за последние слова. Дешевка.
— Злится. И будет злиться, если только я не выиграю. А с каждым днем это становится все сомнительнее.
Доминик услышал, как задрожал ее голос. Примерно то же произошло вчера в ее кабинете, когда она вызвала на ковер Мэнни и его самого.
— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он. — С тобой все в порядке? Ты хочешь, чтобы я приехал и ос...
Но Си-Джей быстро перебила его, зная, что он сейчас предложит:
— Послушай, тебе пора ложиться. — Ее душили слезы. — Прости, что разбудила. Спокойной ночи.
Си-Джей повесила трубку, и Доминик знал, что она плачет. Одна плачет в темноте пустой прокуратуры, в центре Дерьмограда. Он встал с дивана и стал мерить шагами квартиру.
Она слишком близко подошла к опасной грани. Доминик слышал это в голосе, видел в ее глазах в эти последние несколько месяцев, эти последние несколько дней. Одна ошибка, один неправильный шаг...
Он посмотрел в окно гостиной в направлении центра города, где, как он знал, сейчас находилась Си-Джей, одна и в расстроенных чувствах.
Доминику оставалось лишь надеяться, что он окажется рядом, чтобы поддержать, когда
Глава 74
ДР. Написанные ручкой буквы время от времени попадались в ежедневниках Бантлинга. Различные дни недели, различное время. Днем и вечером. Последний раз эти буквы встречались в день перед обнаружением трупа Анны Прадо. Что означали эти буквы?
У Си-Джей от напряжения болела голова. Она потягивала холодный кофе, отказываясь сдаться и идти домой. Если она еще на какое-то время задержится, то уже не будет смысла ехать домой. Слушания начинаются в восемь утра, а уже половина третьего. Ее письменный стол был завален бумагами из коробки, где хранились протоколы встреч, дневники, записные книжки, банковские документы, квитанции, которые изъяли у Бантлинга. Все, что только можно было узнать об Уильяме Бантлинге, лежало перед ней. Си-Джей прочитала дневники, просмотрела расписание деловых встреч, пролистала всевозможные квитанции. Она знала, что их уже не раз изучили сотрудники спецподразделения, но возможно, только возможно, что эти специально обученные люди что-то пропустили.
Си-Джей нашла его личную записную книжку, изъятую вместе с органайзером из сумки, стоявшей на заднем сиденье «ягуара», и стала пролистывать страницы. Потрепанный черный органайзер был забит листочками с адресами, визитками, обрывками спичечных коробков и салфеток, на которых поспешно записывались имена и телефоны. Си-Джей начала читать все, внимательно разбирая неряшливый почерк Бантлинга. Она искала что угодно, хоть что-нибудь. Она не знала, что именно. Когда-то графолог сказал ей, что по почерку можно определить, нормален ли человек или психически болен. Теперь Си-Джей размышляла о его словах и прикидывала, что бы он сказал о Бантлинге, взглянув на каракули в небольшой черной книжечке.
Там значились сотни людей, иногда только имя и номер телефона, и практически все женщины. Вероятно, Бантлинг записывал имена чуть ли не всех особ, которых когда-либо встречал, — в переполненной книжке их было очень много. Одни имена Си-Джей вспоминала по протоколам допросов, предоставленных спецподразделением. Другие ничего не значили. Просматривая имена десятков женщин, она внезапно похолодела и быстро перевернула несколько страниц, до буквы Л, с которой начиналась ее старая фамилия, чтобы проверить, не значится ли в этой маленькой черной книжечке и она сама. Си-Джей поспешно просмотрела фамилии, но «Ларсон» ей не встретилась. Затем она перевернула страницы на первую букву своего имени, ожидая увидеть что-то типа «Чтобы хорошо провести время, позвони Хлое! 202-18, квартира 1Б, Роки-Хилл-роуд, Бейсайд, Нью-Йорк», написанное на всю страницу. Затаив дыхание, Си-Джей прочитала все записи, но своего имени не нашла. Си-Джей вздохнула с облегчением.
Однако очень скоро она заметила еще одну фамилию в черной книжечке Бантлинга, записанную мелким почерком. Запись оказалась почти неразборчивой. Почти. Эта фамилия ее удивила — она никак не ожидала тут ее увидеть. И теперь Си-Джей предпочла бы не видеть ее никогда.
В записной книжке значилось: «Чамберс Г. 22, Алмериа-стрит, Корал-Гейблс, Флорида».
Глава 75
Грег Чамберс. Почему его фамилия записана у Бантлинга? Откуда они могли знать друг друга? Бантлингу просто кто-то посоветовал обратиться к Грегу как к психиатру?