Возмездие

Гуминский Валерий Михайлович

Он пристально взглянул на гостя.

— Хочу убедиться сам, — Никита сам не понимал, почему идет наперекор храмовнику. Кинув взгляд на Перуна, увидел зазолотившуюся секиру. Игра ли света была, или знак бога — но любой знак, исходящий от него, Никита воспринимал как ответ на глодающие его вопросы.

— Хорошо, — стоя спиной к Перуну, жрец не мог видеть происходящее с божественным атрибутом. — Протяни руки.

Никита выполнил приказ Хранителя, который переплёл своими крепкими пальцами запястья волхва и застыл, превратившись в неподвижную статую с восковым лицом. «А в Мезени меня никто за руку

не держал», — мелькнула у Назарова мысль, а потом он и думать перестал о чём-то другом, ошеломленный тем, насколько ловко и компактно можно показать картинки прошлого, будучи не вовлечённым в процесс, словно листая фотоальбом.

Полковник Одоевский утверждал, что взрыв «Пронзающего небо» произошёл в небе над Западной Сибирью, обломки упали в Васюганские болота. В Казани, где для Данилы и Тэмико был шанс сойти с борта, аэролет не приземлялся, однако…. Незапланированная посадка произошла в Златоусте, о чем пилот не стал докладывать на ближайший диспетчерский пункт в Челябинске. Причина крылась в принцессе, которой вдруг стало очень плохо. Похоже, дайме Китамуро и князь Всеслав прекрасно знали, почему это случилось, и уговорили молодых сойти на землю, остаться в Златоусте. Больше всего настаивал на этом Всеслав Иванович, имевший все основания опасаться за благополучие полета. В Златоусте у него проживал старинный друг, в одно время покинувший Русь и перебравшийся на вольные хлеба в Сибирь. Именно это обстоятельство решило дальнейшую судьбу княжича и его молодой жены.

Опасаясь за своё и будущего ребенка здоровье Тэмико согласилась остаться с Данилой в этом городе, а отцы полетели дальше, навстречу своей гибели.

— Упал с души камень? — участливо спросил жрец, размыкая руки.

— Цепь случайностей спасла им жизнь, — пробормотал Никита.

— Так и бывает, — по-простому пожал плечами Хранитель. — Только в случайностях кроются невидимые линии закономерностей. Принцесса оказалась беременной, её свёкор периодически поил её магическим зельем, которое постепенно влияло на плод, и в какой-то момент девушка почувствовала себя плохо. На её счастье, это произошло в полете, что потребовало незамедлительной посадки. Искупая свою вину, князь Всеслав настоял на том, чтобы молодые остались в незнакомом, но безопасном для них городе.

— Он знал, что ему не дадут уехать из Руси, — кивнул Никита, соглашаясь с выводами Хранителя.

— Конечно. Развязывая братоубийственную войну, трудно осознать свою неправоту в приступе гордыни, — старик обошёл Алтарь и снова встал рядом с Никитой. Взгляд его тоже устремился на сверкающую секиру. На какое-то мгновение он замер, сжав посох до побелевших костяшек пальцев. Потом нехотя продолжил свою мысль: — Для некоторых обратной дороги нет, но князю хотя бы хватило решимости не тянуть за собой в могилу сына и невестку. Он был духовитым человеком.

— Почему же он сам не остался с ними?

— Ты знаешь ответ, — выдохнул жрец, когда золотые всполохи перестали играть на секире Перуна.

Ну да, ответ лежит на поверхности, как бывает с тяжелыми вопросами. Всеслав Иванович надеялся, что молодому правителю не хватит смелости расправиться с ним, да и присутствие влиятельного иностранца остановит карающую руку Опричной Службы. Человеку присуще верить в чудо, когда смерть висит на загривке.

Вот и прагматик Всеслав ждал его.

— Так ты доволен? — почему-то жрецу было важно услышать ответ.

— Скорее, удовлетворён, — усмехнулся Никита, ощущая, как стало легче дышать. — Принцесса Тэмико никогда не была моим другом. У меня есть то, с чем она борется по долгу службы, а я не могу допустить, чтобы Хранительница испортила мне долгосрочные планы.

— Придёт время, и тебе придется решать, как поступить со Слугами.

Хранитель знал и про демонов. А, собственно, чему удивляться? От людей, наделённых способностями жить на разных пластах бытия, очень трудно скрыть даже тайные помыслы, не говоря уже о крупных и шумных тварях из преисподней, баламутящих астрал.

Постукивая посохом, жрец проводил Никиту и даже вышел вместе с ним на площадку, освещённую заходящим солнцем.

— Любит тебя Перун, — задумчиво проговорил старик, — несмотря на печать Велеса. Я много думал о твоих словах, когда ты принимал клятву верности у рода Касаткиных. Насчёт слуги света и тьмы. Теперь начинаю понимать, что именно ты хотел сказать, имея за спиной таких покровителей.

— Я не выбирал дорогу, она сама ведёт меня, — скромно ответил Никита. — Не сломаться бы.

— Не сломаешься, — усмехнулся жрец и остановился у лестницы, ведущей вниз, к стоящему внедорожнику и скучающим возле него Слону и Лязгуну. Москит оставался за рулем, но высунулся из окошка и что-то говорил приятелям. — Дальше будет труднее и интереснее. Клинок выковывается долго и тщательно, зато его прочность становится непревзойденной.

— Возможно, я скоро перееду в Петербург, — зачем-то признался волхв. Не оттого ли, что до сих пор не мог привести мятущиеся мысли в порядок?

— Опасаешься, что большой город тебя пережуёт и выплюнет? — старый Хранитель прищурился, как будто без труда читая барона Назарова. — Возможности, влияние, искусство выбора между правдой и ложью — разве тебя это страшит?

— Не люблю непонятности, — хмыкнул Никита.

— Езжай, не терзай себя и своих жён… Чуть не забыл, — жрец схватил его за плечо. — Когда пойдешь под длань Лады вместе с младшей женой, сделай это здесь. Хочу убедиться в некоторых своих предположениях.

— А мне скажете? — по-мальчишечьи, с жадным любопытством спросил Никита.

Хранитель рассмеялся и убрал руку.

— Нет, не твоя это ноша и знания.

— Тогда до встречи, — улыбнулся Никита. — Скоро я сюда приду с Юлей.

— Удачи тебе, князь Гиперборейский, — в воздухе перед стариком вспыхнул бледно-красный громовой знак Перуна.

Кивнув, барон Назаров стал спускаться по выщербленным ступенькам вниз, но вдруг задержался и обернулся назад. Хранитель все ещё находился на площадке, а вот знака не было.

— Всё время мечтал спросить, отче. Если мир многомерен, то и я должен быть в этих мирах тем, кем являюсь здесь, в этой Яви? И существует ли такой же универсал в нашей вселенной?

Морщинистое лицо жреца дрогнуло, в улыбке или с сожалением — понять невозможно. Впрочем, ответил он предельно честно:

— Универсал всегда должен быть один, и его приход готовится очень тщательно, чтобы не создавать путаницу в грядущем. Ты же не встретился с самим собой в Яви, где провел несколько лет?