Возьми меня с собой
Шрифт:
Лера проворно соорудила завтрак из оставшейся с вечера еды и принялась приводить себя в порядок. Первым делом — прическа. Вымыть голову она уже не успевает, иначе Машка снова опоздает в сад.
Значит, нужно уложить волосы гелем, чтобы не торчали во все стороны.
Лера порылась в ящиках трюмо, стоявшего в спальне, отыскала нужную коробочку, вынула из сумочки щетку и занялась волосами. Вскоре ее голова приобрела вполне аккуратный и приемлемый вид. Лера полюбовалась на себя в зеркало, щеткой подвила кончики волос внутрь, вывернула помаду из патрона и тщательно накрасила губы.
Сзади
Лера подбежала к тумбочке, с досадой нажала на кнопку орущего будильника. Тот замолчал. Она смерила допотопный аппарат сердитым взглядом: из-за него пропала помада, совсем новая, дорогая, любимого светло-коричневого цвета. Лера подошла к зеркалу, опустилась на колени и заглянула под трюмо, надеясь, что, может быть, помада не сломалась или сломалась не целиком и удастся спасти хотя бы часть.
Открытый патрон валялся далеко, у самой стены, рядом с ножкой трюмо. Рядом в клочьях пыли лежала сама помада. Лера выудила футляр и попыталась достать помаду, но та скользила, пачкая пальцы. Тут взгляд Леры наткнулся на смятую бумажку, застрявшую в плинтусе. С ее помощью она подцепила безнадежно испорченное содержимое патрона и извлекла на свет божий.
Жаль. Придется покупать новую. Лера вздохнула и выкинула футляр в корзинку для мусора, стоявшую возле рабочего стола. Затем отправила туда же помаду, машинально расправила бумажку.
Это была записка. Крупным, ровным почерком в ней значилось:
Пришлось срочно уехать. Извини. Все объясню при встрече.
Кто это, интересно, Н.? Ах да, Николай. Видимо, он был здесь накануне отлета в Венгрию со своей очередной пассией и оставил отцу записку, засунув ее за раму зеркала.
Как трогательно! «Целую». Похоже, отца и сына действительно связывают нежные чувства. Можно только позавидовать. Вот, например, у самой Леры все совсем не так. Мать ей как чужая, ни за какие коврижки Лера не поделится с ней самым сокровенным, не расскажет о своих горестях, не попросит совета. Она и о разводе с Ильей ей не сообщила. Зачем? Та только будет пилить, говоря, что она сама виновата, занималась ребенком, мужу не уделяла достаточно времени, вот он и утешился на стороне.
Сколько Лера себя помнит, мать всегда относилась к ней чрезмерно сурово, критично, не прощая даже мелких промахов, заставляя приносить из школы одни пятерки, по вечерам требуя неукоснительно оставаться дома даже в подростковом возрасте.
Неудивительно, что, едва Лере стукнуло семнадцать и она получила школьный аттестат, только мать ее и видела. Даже Машка и та не выносит долгого общения с бабушкой. Когда та приезжает, через неделю начинаются слезы, ссоры и скандалы. Мать кричит Лере, что ребенок распущен, дочка жалуется, что бабушка вечно ворчит и ругается. Оттого и не отправляла Лера ни разу девочку в родной город, как это делают почти все приехавшие в Москву с периферии.
Сама она давно, как только Машка родилась, дала себе слово,
Лера рассеянно покрутила записку в руках и, скомкав, бросила в корзину. Легко сказать, растить иначе, по-другому.
А как это сделать, если приходится тащить девочку с утра в садик, оставлять целыми днями одну или под присмотром чужих людей?
В коридоре хлопнула дверь — это вышел из ванной Максимов. Через минуту он возник на пороге комнаты, свежий, бодрый, подтянутый и полностью одетый. Лере вдруг показалось, что она совсем глупая, неопытная, ничего не знает о жизни, в то время как он знает все. Знает, как существовать, как побеждать, умеет рисковать и избегать поражений.
— Я вижу, ты уже хозяйничаешь, — улыбнулся шеф. — Стол накрыла. Огромное спасибо, но я не воспользуюсь твоими услугами.
— Почему?
Я утром ничего не ем, мой завтрак — яблоко и стакан чаю. Вот ключ, — он положил на трюмо маленький блестящий ключик. — Когда соберешься и будешь уходить, закроешь квартиру. Я поехал, а ты можешь не торопиться. И вот еще что, — он прибавил к ключу пару купюр, — не вздумай добираться на метро, возьми машину. Поняла?
— Да.
Максимов приблизился к Лере, поцеловал ее в щеку. Он снова выглядел спокойным, сдержанным, ничто в его поведении не напоминало о вчерашней буйной страсти.
— Пока. — Он развернулся и вышел в коридор.
Лера дождалась, пока закроется входная дверь, аккуратно застелила постель, еще пару минут бесцельно побродила по огромной квартире, как бы стараясь почувствовать себя владелицей всего этого великолепия. Затем пошла на кухню, убрала со стола миски и тарелки в холодильник, оставив себе лишь пару бутербродов и налив стакан чаю. Наспех позавтракала, замкнула могучую металлическую дверь и спустилась во двор.
Троллейбусная остановка, как и вчера, была переполнена. Лера поймала машину и через полчаса была у себя дома.
Машка уже встала, но еще не умывалась и не завтракала. Наталья, позевывая, в двух словах повторила свой отчет о прошедшей ночи, который она часом раньше дала Лере по телефону. Выглядела она веселой, от вчерашнего мрачною настроения не осталось и следа.
— Не поверишь, как хорошо спится, когда рядом в комнате ребенок, — доверительно сообщила она Лере, ласково глядя на Машку, поглощающую омлет. — Я-то одна, иной раз и поговорить не с кем. Только попугай, да и тот почему-то не желает разговаривать, только кричит, как папуас. Ты не стесняйся, коли будет нужно, вызывай меня еще.
— Будет нужно, — подтвердила Лера.
Так сразу перевезти Машку к Максимову она не сможет. Нужен какой-то срок, чтобы она сама определилась в своем отношении к нему, смогла себя перебороть, смириться с реальностью. Тогда можно будет постепенно подготовить девочку к тому, то их жизнь круто переменится. А пока этого не произошло, лучшей няни для Машки пожелать трудно.
Наталья вдруг перестала улыбаться и пристально поглядела на Леру.
— Ты прости, если я назойлива, — осторожно произнесла она, — но… скажи, что ты решила по поводу того, о чем мы говорили тогда? Я заметила, ты сняла портрет. Вышибаешь клин клином?