Возьми меня с собой
Шрифт:
— Потом, — поспешно проговорила Лера и услышала со стороны, какой глухой и хриплый у нее голос. — Иди, я потом подойду. Через пару минут.
— Знаю я твои пару минут, — уперлась Анна. — Там же все отделение. Выпьют за раз-два. Пошли. — Она нетвердыми шагами приблизилась к Лере и сделала попытку обхватить ее за плечи.
— Да пусти, — воспротивилась та. — Приду, обещаю. Приведу себя в порядок, подкрашусь хоть, а то стыдно в таком виде, после рабочего дня. Там же людей полно.
Эти слова возымели должное действие. Придававшая огромное значение своей
— Ладно, — разрешила она. — Крась глазки, губки и приходи. Помни, мы тебя ждем.
Она захлопнула дверь. Лера выдохнула с облегчением. Только дня рождения какого-то Борьки ей сейчас не хватает! После того что она только что обнаружила!
Кто мог это сделать и зачем?!
Это же невероятно, немыслимо. Андрей спасся чудом, он неминуемо должен был умереть. Кому понадобилась его смерть? Ведь его все любили, все отделение — врачи, медсестры, санитарки.
Лера снова раскрыла карту. Несомненно, почерк подделан мастерски, практически не отличишь от ее собственного, если бы не излишняя чистота линий и не сжатость записи, по причине нехватки места.
Сейчас снова придет Анна — и Лере не удастся отвертеться от вечеринки. Стало быть, нужно идти. Спрятать карту, подправить макияж — и идти. Никакого другого выхода у нее нет. Показать карту Анне? Она ни за что не поверит, что запись поддельная, — почерки сам черт не отличит. Остается вернуться сюда, в ординаторскую, после того как день рождения закончится, и попытаться понять, во что же такое она влипла.
За дверью послышались шаги. Лера поспешно убрала историю болезни, вынула из сумки косметичку, подбежала к зеркалу. Дверь распахнулась, и перед Лерой возник Максимов.
— Ну, что, едем? — обрадовался он, видя, что она освободилась.
— Не могу, — Лера изобразила на лице кокетливую улыбку, — меня позвали на день рождения. Отказаться неудобно, я уже дала согласие. Поезжай сегодня один.
В глубине души она уже благословляла эту вечеринку, которую только что кляла. Лучше уж посидеть с подгулявшими хирургами, чем отправиться на квартиру к шефу. Первое продлится максимум час, а второе занятие — на всю ночь.
— Я могу подождать, — предложил Максимов. — Я там был недавно, они уже заканчивают. Сбегай поздравь, и поедем.
— Если честно, мне бы хотелось сегодня вернуться домой, — мягко попросила Лера. — Маша очень соскучилась. Мы можем встретиться завтра.
— Как хочешь, — улыбнулся он. — Не хочу тебя принуждать. Если настроилась повеселиться, что ж, веселись. В твои годы это естественное желание. Пока.
Максимов ушел, но, как только Лера принялась наконец за наведение марафета, тут же возникла Анна.
— Ну ты и копуша! — возмутилась она. — И смотри, ничего толком не успела. Дай-ка я помогу. — Она бесцеремонно оттеснила Леру от зеркала, выхватила у нее из рук косметичку и принялась вдохновенно накладывать тушь, тени и помаду.
— Вот, — с гордостью произнесла она минут через пять. — Высший класс. Гляди! —
Та глянула и ужаснулась: Анна разукрасила ее от души, по своему подобию. Вокруг глаз толстые черные линии, ресницы торчат в стороны, как у резиновой куклы, губы лоснятся хищным блеском.
— Хороша! — констатировала Анна. — Теперь идем.
26
Первый, кого Лера увидела, едва переступив порог хирургии, был тот самый санитар, ехавший с ней в лифте в ее первый рабочий день. Она сразу узнала его по смешным вихрам, торчащим во все стороны из-под шапочки, и по высокой, костистой фигуре.
Парень тоже узнал Леру, лицо его расплылось в радостной улыбке.
— О! — весело воскликнул он, делая руками широкий жест, точно собираясь обниматься. — Старая знакомая! А я все ждал, ждал, когда ты появишься, да так и не дождался. Помнишь меня? Я Антон.
— Помню. — В другой раз Лера, наверное, отнеслась бы к парню более тепло, уж очень он располагал к непринужденному, дружескому общению. Но не сейчас. Сейчас все ее мысли были сосредоточены на страшном открытии, которое она сделала полчаса назад. Поэтому ее ответ прозвучал сухо и холодно.
Парень, однако, ничуть не смутился.
— Как работается? — поинтересовался он. — Больные не обижают?
— Нет. — Лера наконец выдавила из себя подобие улыбки.
— Нет — это хорошо, — обрадовался парень, — а начальство?
— Начальство тем более не обижает, — встряла Анна. — И кончай языком трепать, мы не к тебе на день рождения пришли.
— Знаю, — миролюбиво ответил вихрастый, — к Борису Трофимычу. Вы проходите, не стесняйтесь. — Он махнул рукой в сторону сестринской, откуда слышались громкие, возбужденные голоса: — Девчонки там накрыли, так что идите.
Анна цепко взяла Леру под руку и потащила в указанном направлении. Санитар последовал за ними.
В комнате были сдвинуты два стола, на бумажных тарелках лежали остатки закуски, стояла батарея пустых бутылок и среди них несколько еще наполненных коричневой жидкостью. Вокруг стола сидела компания, состоящая из шести крепких, жилистых мужиков и трех девушек-сестер.
Лера попыталась угадать, кто же среди этого сборища именинник, но сделать это оказалось непросто: все вели себя абсолютно одинаково, пили из пластиковых стаканчиков, тянули с тарелок куски копченой колбасы, пересыпанные обрывками петрушки, и не думали произносить никаких тостов в честь виновника торжества.
К Лере и Анне подскочила блондинистая, худющая девица с желтыми от табака зубами и малахитовыми серьгами в ушах, усадила их за стол, суетливо расчистила на нем место, отодвинув грязные тарелки, и поставила новую, бумажную же.
— С новенькой тост, — потребовал черноволосый, бровастый и усатый мужик, чем-то напомнивший Лере одного из опекунов Скворцова, того, что с визгливым голосом.
— Точно, тост! — подхватила низким, прокуренным голосом блондинка с малахитами.
— Давай скажи, — ткнула Анна Леру в бок.