Возьми меня с собой
Шрифт:
– Я вас ждала, – сказала королева тонким, с сильным акцентом голосом.
– Ваше величество, имею честь служить вам…
Дженни подняла глаза и встретилась с королевой взглядом. К ее удивлению, добрые карие глаза португалки смотрели на нее с дружеским участием. Екатерина была женщиной миниатюрной, с детским маленьким лицом и коротковатой верхней губой, из-под которой выступали торчащие вперед зубы. Высокий плоеный воротник скрывал шею, и на фоне белой пены кружев лицо ее казалось болезненно-желтым. Екатерина протянула Дженни маленькую, в перстнях, руку, Дженни прижалась к ней губами и так бы
– Вы не должны так меня бояться, – сказала королева и велела своей фрейлине поднять над окном бархатную портьеру.
– Простите, ваше величество, но я не могу справиться со своим страхом, – честно призналась Дженни.
Королева улыбнулась, обнажив зубы, которых так стеснялась.
– Перестаньте! Я запрещаю вам бояться. Мой муж пожелал, чтобы я посмотрела на ваши кружевные воротнички, говорят, они очень высокого качества.
– О да! Качество отменное.
Екатерина нетерпеливым жестом велела фрейлине подать корзинку с товаром. Дженни со стороны взглянула на бедную корзину, и ей стало и стыдно, и страшно. Уж конечно, ей со своими воротниками королеве не угодить – ничего особенного она предложить не сможет. И тем не менее, сглотнув ставшую от страха вязкой слюну, Дженни открыла крышку и извлекла на свет отложной воротничок с затейливо вышитой розой и листьями дуба, с богатой кружевной каймой.
Королева восхищенно воскликнула – так ей понравилась работа. Поднеся воротник к свету, она любовалась изящной вещью, поворачивая воротник то так, то эдак.
– Роза и дуб – это какие-то символы? – с интересом спросила королева.
– О да, ваше величество. Роза – это символ династии Тюдоров, а дуб символизирует Англию.
– Карлу будет приятно, если я окажу почтение своей новой родине, не так ли? Но как его носить? Я не вижу ни проволоки, ни каркаса.
– Позвольте мне, ваше величество.
Дженни собрала воротник у ворота и разложила красивыми складками по плечам.
– Ваше величество, его надо носить так, свободно.
– Какая прелесть! – Екатерина расправляла нежное кружево, такое приятное на ощупь. Фрейлина брезгливо поджала губы, но Екатерина не обращала на нее внимания.
– Скоро новый корабль, названный моим именем, отправится в плавание. Мне предстоит присутствовать на церемонии. Вот тогда я и надену этот воротник. Но мне всегда бывает нехорошо на море. Нет, это плавание не сулит мне ничего хорошего.
Дженни сочувственно улыбнулась.
– Как знать? Возможно как раз это путешествие будет для вас приятным, ваше величество.
– Возможно.
Королева окинула Дженни оценивающим взглядом, словно впервые увидела.
– Вы и в самом деле очень хорошенькая. Возможно, если бы я была красивее, Карл бы больше меня любил, – со вздохом сказала королева.
В сердце Дженни печаль португальской королевы нашла самый живой отклик. Королева знала о том, что муж ей неверен – король и не думал скрывать свои романы, – но и Дженни познала мужское вероломство. Дженни слишком уважала королеву, чтобы позволить себе пустую лесть, и все же нашла слова утешения:
– Красота
– Это так, и все же я уверена, что вашей красоте годы не страшны.
– Благодарю, ваше величество.
Наступила мгновенная неловкая пауза, но королева легко разрешила ситуацию, попросив Дженни показать, что еще она принесла. Дженни была счастлива вновь оказаться на твердой почве. Она достала пригоршню ярких атласных лент, украшенных стразами, и королева восхищенно ахнула. Протянув отобранные изделия своей фрейлине, королева сказала, что будет носить ленты, когда на сердце станет грустно.
– Карл, будет доволен моим заказом, – добавила она, – а то он говорит, будто я одеваюсь как монашка. – Поймав суровый взгляд фрейлины, королева покачала головой. – Что-то я разболталась. Можете идти, я довольна вами.
– Спасибо, ваше величество, вы очень добры, – запинаясь и пятясь, проговорила Дженни. Она едва вспомнила про реверанс в конце аудиенции и сама не заметила, как оказалась за дверью.
– Старая карга! Чертова корова!
Дженни удивленно заморгала. Привратник у дверей выглядел так величественно, что она никак не ожидала услышать от него человеческую речь, и уж тем более такого содержания.
– Она просто другая – иностранка, – предположила Дженни.
– Папистка она, проклятая папистка, я папистов вообще за людей не считаю.
Дженни предпочла не продолжать опасный разговор.
– Где мой помощник? – спросила она.
– Почем мне знать? Пошел на кухню поесть, верно. Тебя сейчас тоже покормят. – С этими словами королевский лакей повернулся к ней спиной и пошел куда-то по коридору лениво поманив Дженни за собой. Дженни, боясь заблудиться в лабиринте, едва ли не бросилась следом. Из-за закрытых дверей доносились голоса и смех, но чем дальше они шли, тем становилось тише.
– Подожди меня здесь. У меня тут одно дельце. Но если я вернусь и тебя здесь не будет, пеняй на себя!
– Не волнуйтесь, я буду ждать.
Дженни с улыбкой смотрела вслед удаляющемуся слуге. При всей надменности, приличествующей его должности, он все же оказался обычным человеком, и Дженни было приятно, что он с ней поговорил. Комната, где он ее оставил, представляла собой небольшую галерею с зачехленными стульями вдоль стен и портретами в старинных рамах на стенах. Дженни принялась рассматривать картины, когда позади скрипнула дверь. Она обернулась, рассчитывая увидеть слугу, но, хоть дверь осталась приоткрытой, никто из нее не вышел. Движимая любопытством, Дженни подошла к двери и хотела было заглянуть внутрь, когда на пороге, словно из ниоткуда, возник…
– Уильям Джексон!
– Как приятно, что меня все еще помнят! – ответил он и осторожно осмотрелся, словно проверяя, нет ли здесь кого постороннего.
– Неужели вы могли подумать, что я вас забыла? Он улыбнулся, обнажив полоску белоснежных зубов.
– Нет, моя сладкая, я молился о том, чтобы этого не произошло.
– Я уже тогда догадалась, что вы служите при дворе! Иначе откуда бы вам знать столько про своих греховных собратьев!
При дневном свете ее знакомый выглядел не таким бравым, как в темноте. Лицо его казалось изможденным и усталым. Но черные глаза по-прежнему весело блестели.