Возьми меня замуж
Шрифт:
Вздрогнув, чертыхаюсь, — предупреждать надо.
Остановились, ждем, пока откуда-то сверху из темноты не доносится крик.
— Пошар, ты что ли, старый хрен?
Старик, задрав голову, орет в ответ.
— Я, кто же еще, не стреляйте.
— Поднимайтесь.
Лезем вверх в полной темноте, но Пошар знает куда идет и, завернув в каменные складки стены, выходим к потайной двери. Невысокая, но толстенная дверь открывается беззвучно. Выходят два воина в броне и в шлемах.
— Кто это с тобой, старик?
— Беженцы,
Старший из стражи вздыхает.
— В городе и так не протолкнуться, а ты еще тащишь.
Пошар вынимает из мешка большой круглый каравай хлеба и протягивает его стражнику.
— Я знаю у тебя доброе сердце, ты не оставишь людей погибать в беде.
Тот кивает напарнику, чтобы взял хлеб.
— Ладно, проходите. — Он отходит в сторону, пропуская нас в черный проем двери и уже в спину бросает. — Кстати, а что там за буря была. Все сверкало и гремело, так что аж здесь наверху жутковато было. Зеленые молнии и вой такой странный… Никогда такого не видел. Вас не застало?
Старик охотно оборачивается.
— Нет, рядом прошла, мы сами перепугались, но пронесло, слава Матери Ветров.
Пошар, пропустив всех нас, шагнул в проход последним.
Считаю шаги двадцать, двадцать пять, да какой же толщины у них стены. Настоящий тоннель, по-другому и не скажешь, узкий, темный с резкими поворотами, непрошенному гостю здесь не позавидуешь. На стенах чадят факелы, пахнет гарью. Наконец, наш провожатый стучит в дверь, звякает железом заглушка смотровой щели, и в темноту коридора проникает серый предрассветный луч.
Сгибаюсь и прохожу в проем. С удовольствием вдыхаю свежий воздух, хотя свежим его можно назвать только в сравнении с факельной копотью тоннеля. Сильно пахнет мочой, навозом и еще бог знает чем. Люди лежат прямо у стены, кто на голой мостовой, у кого нашелся пучок соломы подстелить под голову. Тут же в импровизированных загонах мычит скотина, впритык стоят телеги и возы. Настоящее столпотворение, яблоку некуда упасть.
Старик остановился.
— Вам туда, — он ткнул в узкую щель улицы, — все время вверх, не ошибетесь.
Несмотря на предательство, я благодарна этому дядьке. Без него нас бы точно не пустили в город, доказывай им, что ты внучка Эстриала, а не обычная нищенка. Еще не факт, что поверили бы.
Хочу сказать ему что-нибудь доброе, подхожу и внезапно для самой себя обнимаю старика. Абсолютно искренне и душевно, этот человек поверил в меня и не побоялся выйти, хотя и Ристан, и Вея, не задумываясь, отправили бы его на тот свет, и ведь он это знал.
— Спасибо за помощь, — шепчу ему в ухо, — за веру в меня. Я не забуду. Когда-нибудь, надеюсь, верну все сторицей.
Пошар отстраняется, из-за моих эмоций он чувствует себя неловко.
— Давненько меня молодые девки не обнимали. — Ворчит в бороду «цыган» и медленно отходит к сыновьям.
Веронея
— Постоялый двор «Ущелье грез». — Пошар неожиданно обернулся. — Если я вам понадоблюсь, Ваше Высочество, найдете меня там.
Не дожидаясь ответа, он кивнул сыновьям и повел свой маленький караван в противоположную сторону.
— Пошли, что ли, — в глазах Ристана нетерпение, — а то скоро вся эта орава проснется, тогда вообще на улицах будет не протолкнуться.
Идем аккуратно, стараясь не наступить на лежащие тела, но все-равно время от времени нас кроют, по чем зря, но пока все ограничивается словами. Обматерить одно, а лезть на двух вооружённых бойцов совсем другое. Дураков нет.
Чем выше мы поднимаемся, тем меньше беженцев становится на улицах города. Люди уже не лежат на мостовой, вдоль высоких каменных заборов стоят повозки, телеги и прочее, с тентом и открытые. Все они заполнены спящими людьми, в основном семьями с детьми. На земле мычат привязанные коровы, и блеют козы. Здесь чувствуется руководящая рука порядка, видимо в эти кварталы пускают уже не всех и пропуском в рай, конечно же, являются кружочки из желтого, дьявольского металла.
Давно уже рассвело, а мы все продолжаем идти вверх, этому городу конца и края нет. Ноги у меня еле шевелятся, с завистью посматриваю на Веронею, та шагает так, словно не было бессонной ночи, беготни, суеты, нервов, шагает, будто она все еще на плацу своего Красного замка. У Ристана вижу только спину и если судить по ней, то он тоже в отличной форме. Получается, одна я только вымотана и выжата до последней капли. Не хочется выглядеть совсем уж слабой, поэтому креплюсь, иду молча, не ругаюсь и не жалуюсь.
Несмотря на то, что скала Лидар нависает над городом гигантским обелиском, с узких улочек ее практически не видно, стены домов и заборов закрывают обзор. Мы плутаем по лабиринтам улиц, в плотной толпе другого народа, пока не выходим на площадь. Слева вырастает циклопическая колоннада храма Матери Ветров, а прямо перед нами над крышами домов, устремляется в небо скала с короной из королевского замка.
— Понимаю, почему его считают неприступным, — ворчу в голос, — ни у кого не хватает терпения до него добраться.
На мое выступление оборачивается Ристан.
— Вижу, вы устали, можем посидеть, передохнуть, теперь уже спешить некуда.
— Нет. — Яростно мотаю головой. — Если я сейчас сяду, то уже не встану. Давайте идем, пока идется.
Ла Вэй понимающе кивает, и мы идем дальше. Выходим из тени на забитую народом площадь, от нее как от печки пышет жаром прокаленных камней. Одуряющий запах пота и человеческих экскрементов впивается в ноздри, тошнит и трудно дышать. Сжимаю кулаки и прибавляю шагу. Потерпи, потерпи, — уговариваю себя, — осталось совсем чуть-чуть.