Возьми номерок
Шрифт:
Дин отпускает руку и обхватывает меня за талию, все его тело вибрирует от беззвучного смеха, когда он прижимает меня к себе и шепчет:
— Серьезно? В кресле?
— В его кресле-релакс. — Я сцепляю руки за его шеей и изо всех сил стараюсь сдерживать смех, но это бесполезно. Еще больше хихиканья звучит ему в грудь, потому что я не могу представить менее сексуальный предмет мебели, на котором можно заняться сексом. Тянусь вверх, чтобы тихо добавить ему на ухо: — Хуже всего то, что это была одна из тех автоматических моделей, и нога моей матери,
Дин резко отстраняется назад и смотрит на меня, все его лицо озарено весельем.
— Как много ты видела, извращенка?
— Тише! — Я сжимаю его шею в предупреждении. — Я застыла в шоке секунд на пять. Этого было достаточно, чтобы услышать звук мотора… Теперь у меня травма. Я больше никогда не смогу сидеть в том кресле.
Дин смеется и притягивает меня ближе, пока мы оба пытаемся отдышаться.
— Ничто так не говорит о настоящей любви, как кресло с откидной спинкой.
Я вздыхаю и снова смотрю на своих родителей. Они чертовски милые, даже если мама — заноза в моей заднице.
Следующие пару часов пролетают незаметно. И, несмотря на мои прежние страхи, я действительно хорошо провожу время. Дин улыбается на всех фотографиях и легко общается со всеми. Он даже уговаривает одну из подруг моей матери проводить еженедельные встречи книжного клуба в пекарне. Мама состоит в этом чертовом клубе и ни разу не предложила им это. Даже папа впечатлен прогнозами Дина относительно расширения моей франшизы. Это именно то, на что я надеялась сегодня вечером. На самом деле, вечер проходит так гладко, что я даже забыла, что все это понарошку. То, что Дин рядом со мной, кажется естественным.
Он как раз тащит меня обратно на танцпол под одну из моих любимых кавер-песен группы «Харт», когда сзади раздается мамин голос.
— Нора, посмотри, кто наконец-то пришел.
Крепко сжимаю руку Дина, я отчаянно не хочу этой встречи и мечтаю убежать, куда глаза глядят. Дин ободряюще сжимает мою руку, и я тяжело выдыхаю. Вот почему он здесь. Это то, ради чего мы нарушали все правила всю ночь напролет. Я могу это сделать.
Отпускаю руку Дина и поворачиваюсь.
— Нейт, как?.. — Голос застревает у меня в горле, когда я рассматриваю открывшееся передо мной зрелище.
Мужчина, стоящий рядом с матерью под неприличным количеством мерцающих огней, это не тот Нейт Хоторн, которого я ожидала увидеть. Даже близко нет.
В детстве Натаниэль был тощим, и в зубах у него постоянно была еда. Он считал, что принимать душ вредно для окружающей среды, и никуда не ходил без своей валторны.
Этот парень передо мной… просто секс! Светловолосый и загорелый, с очень широкими плечами, которые, кажется, в любую секунду разорвут черный пиджак.
И он высокий. Нейт же не был таким мускулистым и высоким в школе? Это невозможно. Я бы это запомнила. Мама упомянула, что ему поставили брекеты, но не упомянула об остальных его изменениях, которые просто поразительны.
Видите ли, до того, как я усовершенствовала свой рецепт крупонов, «Проснись и пой!» специализировалась на более традиционных пончиках для гурманов. Наши витрины были полны красивых, красочных пончиков, которые мы начинали делать в три часа ночи каждый день. И естественно, некоторые пончики были красивее других. Поэтому мы с Рейчел придумали систему сортировки. Самые красивые шли в центр. Мы назвали их «зачетные пончики». «Ни то ни сё» шли позади них. А пончики из нашей первой партии за день, пока кофе не поступал в наши организмы, назывались «не ахти» и засовывались в заднюю часть, где их никто не мог увидеть.
До этого момента я бы отнесла Нейта из детства к категории «не ахти». Качество и вкус великолепны, но внешний вид оставляет желать лучшего, чтобы быть хедлайнером.
Однако человек, стоящий передо мной сейчас, очень похож на «зачетный пончик».
Нейт одаривает меня жемчужно-белой улыбкой с определенно очень ровными зубами.
— Нора Донахью, ты просто загляденье.
Я смеюсь и чувствую, как меня охватывает румянец, когда тереблю тонкие бретельки своего платья.
— И ты тоже, Нейт. Калифорния явно пошла тебе на пользу. — Я прочищаю горло, потому что мой голос звучит глупо и с придыханием.
— В Калифорнии было хорошо, но я скучал по Боулдеру, — отвечает он с легкостью. — Здесь есть то ощущение маленького городка, которого не может достичь ни один район Лос-Анджелеса.
Мой взгляд опускается к его выпирающим грудным мышцам под лацканами пиджака.
— О, я тебя понимаю… где ты живешь?
— Я все еще в поиске хорошей недвижимости для инвестиций, поэтому пока живу с родителями. Мне нужно что-то поближе к фирме. — Его голубые глаза мерцают той милой добротой, которая всегда у него была. — Так легче быть трудоголиком.
— О, да. Я живу над своей пекарней, поэтому могу понять это желание. Мама упоминала, что ты заменяешь своего отца. Как идут дела?
Он понимающе улыбается.
— Примерно так, как и следовало ожидать, учитывая, что старик не хочет уходить на пенсию, но мама его заставляет.
В этот момент мой отец и родители Нейта присоединяются к нам на краю танцпола. Моя мама хватает маму Нейта за руку и говорит:
— Кэрол, я бы хотела, чтобы ты и Джеффри заставила уйти на пенсию. Мы все должны уйти на пенсию вместе.
— У меня еще есть несколько лет в запасе, — говорит папа и подмигивает мне. — Я не такой пожилой, как Джимми. — Они все разряжаются смехом, когда Джим корчит гримасу моему отцу.
— Как поживает твоя маленькая пекарня? — спрашивает Нейт, и все наши родители снова обращают внимание на меня.
В этот момент Дин обвивает рукой мою талию сзади.
— Уже не такая маленькая, — говорит Дин, его грудь вибрирует за моей спиной, когда он говорит.
Нейт переводит взгляд с меня на Дина.