Возьми номерок
Шрифт:
И осознание этого делает тот факт, что я наконец-то попробовал губы Норы, еще более охрененно эпичным. На вкус она сладкая, как тесто для пирога и ваниль, и я почти уверен, что ее губы мягкие, но сейчас они не двигаются, так что трудно сказать наверняка.
Ну, черт возьми, раз уж мы делаем это, то могли бы сделать все правильно.
Обвиваю руками талию Норы и скольжу ниже по спине, возможно, немного слишком низко для такой публики, но, черт возьми, Нора начала это, и я собираюсь продолжить. Я притягиваю ее таз к своему, пытаясь прижать ближе к себе, и она прекрасно
Нора тает в моих руках, и мне приходится крепко держать, чтобы удерживать ее в вертикальном положении, когда ее губы смягчаются и раздвигаются, позволяя моему языку нежно скользнуть между ее губ. На вкус она как шампанское, и теперь она мягкая и податливая, позволяет мне полностью обхватить пухлую верхнюю губу, на которой я слегка помешан.
Ладно, я одержим ей.
Тихий стон вибрирует в моей груди, когда я поворачиваю голову и углубляю поцелуй, лаская ее язык своим, когда девушка тихо вскрикивает. Она перемещает руки от моего подбородка к волосам, и пальцами перебирает пряди так, словно делала это тысячу раз раньше.
Я фантазировал о поцелуях с Норой Донахью бесчисленное количество раз, но этот момент… превосходит все грязные мысли.
Отдаленное покашливание прерывает нашу, скорее всего, непристойную публичную демонстрацию, и я заставляю себя отстраниться, потому что этот поцелуй может привести к неконтролируемым последствиям. А мне не хочется щеголять со стояком на глазах у родителей Норы.
Открываю глаза и пытаюсь справиться с шоком от того, что только что произошло. Нора отстраняется, все еще держа мою голову, ее грудь вздымается от глубоких вдохов, а губы покраснели и припухли, когда она смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.
— Я думал, ты сказала никаких поцелуев, — тихо говорю я глубоким и странно хриплым голосом.
— Возможно, я немного потеряла контроль. — Она прерывисто выдыхает, ее ноздри раздуваются. — Кажется, с правилами покончено.
Уголок моего рта приподнимается в улыбке, прежде чем с неохотой отворачиваюсь от нее, чтобы увидеть, как отец Норы прочищает горло. Он смотрит на меня, как будто я уже не нравлюсь ему так же сильно, как пять минут назад. И я не могу винить его.
Я кашляю в кулак и бормочу:
— Думаю, нам пора идти, сладкие губки.
— Думаю, ты прав, — отвечает Нора, отстраняясь от меня и поворачиваясь лицом к своим родителям и их друзьям с застенчивым видом. — С годовщиной, мама и папа. Боюсь, нам с моим парнем пора идти.
Мое тело напрягается от этого ярлыка. Когда, черт возьми, мы перешли от фальшивого свидания к фальшивым отношениям? Если завтра проснусь помолвленным, то могу пожалеть об этой услуге для друга.
Элейн бросает на дочь убийственный взгляд, а ее отец, похоже, сдерживает улыбку. Затем Нора переплетает свои пальцы с моими и практически тащит меня за собой. Сквозь толпу народа на вечеринке, через задний двор, в темную ночь, полную еще миллиона возможностей, о которых я раньше не задумывался.
Когда
— Боже мой, у меня вспотела губа. — Она опускает козырек и смотрит на себя в зеркало, а затем вытирает кожу над губой. — У меня отвратительная потливость губ.
Я завожу машину и выезжаю с парковки.
— Обычно я заставляю женщин мокнуть в другом месте.
— Заткнись, Дин, — огрызается Нора, прижимая руки к раскрасневшимся щекам. — Я просто… я потеряла там рассудок.
— Ты пропустила пару правил.
— Я только что целовала тебя перед родителями и их друзьями… и Нейтом! — Она склоняет голову и проводит пальцами по волосам. — О чем я только думала?
— Нейт — придурок.
— Он не придурок, — резко возражает она. — Он был очень милым. Приятнее, чем я ожидала. И, о боже, он выглядит совсем не так, как тогда, когда мы были детьми.
— Хочешь, чтобы я отвез тебя обратно, чтобы ты могла и на него накинуться с языком? — огрызаюсь я, мой тон жестче, чем я планировал изначально, но мысль о том, что она целуется с этим придурком, заставляет мои руки крепче сжимать руль.
Нора пренебрежительно качает головой.
— Нет, боже. Я просто говорю… он был не так плох, как я запомнила. Не помню, чтобы он был таким высоким. И он, должно быть, принимает анаболические стероиды, потому что я уверена, что в школе у него не было таких мышц.
— Нора, не могла бы ты перестать говорить о своей детской влюбленности ведь ты только что выцеловала из меня жизнь? — Я хочу поцеловать ее снова, только чтобы она заткнулась и забыла, что этот парень вообще существует.
Нора поворачивает голову и смотрит на меня, но я отказываюсь смотреть в ответ. Ее комментарии о дурацком Нейте раздражают меня по какой-то нелепой причине. Я веду себя как ревнивый бойфренд? Господи, мне нужно взять себя в руки. Это все фальшивка. Я знаю это. Но что за херня была с этим поцелуем? И почему, черт возьми, мои брюки стали чертовски тесными в промежности?
— Я никогда не была влюблена в Нейта, — тихо говорит она, и я слышу, как девушка резко вдыхает, прежде чем добавить: — Я действительно выцеловала из тебя жизнь?
Я бросаю на нее взгляд, и мое тело напрягается, когда синий оттенок приборной панели освещает ее черты, делая девушку настолько привлекательной, чтобы, черт возьми, съесть. Сглатываю комок в горле и ерзаю на своем сиденье. Это будет проблемой.
— Это был… действительно хороший поцелуй. Даже если был плохо спланирован. Что, черт возьми, заставило тебя так отклониться от сценария?
Нора рычит и сжимает руки в кулаки на коленях.
— Она просто вела себя как обычно, а потом обвинила меня в том, что я привела тебя, чтобы насолить ей, как будто мысль о том, что ты хочешь встречаться со мной, просто невероятна. Ух! Она всегда так делает. Всегда видит меня насквозь. Когда я была ребенком, она всегда определяла, когда я ей лгала. Ее материнская интуиция совершенно безумна. Думаю, она чертова ведьма. Демоническая ведьма, которая может читать мысли людей.
— Нора, сделай вдох.