Возможно, в другой жизни
Шрифт:
Я снова бросаю взгляд в окно, но тут же поворачиваюсь к Габби.
– Мне нравится Кэтрин, – говорю я. – Она очень приятная женщина.
– Вообще-то, – раздается голос Марка, – я не в курсе твоих отношений с Итаном. Но если парень спит с другой женщиной, это еще не значит…
– Да-да, я знаю. И все же мне ясно, что эту страницу нашей истории лучше перелистнуть. Мы встречались вечность назад. Зачем ворошить прошлое?
– Хочешь, поговорим о чем-нибудь еще, – предлагает Габби.
– Давай,
– Почему бы нам не позавтракать утром в городе, пока Марк будет на работе?
– Пожалуй, – говорю я, снова поворачиваясь к окну. – Хорошая мысль.
Тут Габби и Марк принимаются жонглировать названиями ресторанов, о которых я даже не слышала.
Марк спрашивает, какие завтраки мне нравятся – сладкие или в традиционном стиле.
– Имеешь в виду, оладьи или яичница?
– Вроде того, – кивает он.
– Она любит булочки с корицей.
– Обожаю булочки с корицей.
Мы с Габби произносим это в один голос.
В детстве мы с папой часто ездили в булочную «У Примо». Там продавали восхитительно теплые, пышные булочки с корицей. Каждое воскресенье я обязательно завтракала такой булочкой.
Позже, когда я переехала к Габби, Тина покупала упаковку булочек из сырого теста и запекала их по выходным. Снизу они все время подгорали. Но даже не самая удачная булочка с корицей – лучшая в мире булочка.
– И побольше сахарной глазури, – говорю я Марку. – И плевать на калории! Габби, если хочешь, я попытаюсь отыскать «У Примо», чтобы мы могли там позавтракать.
– Прекрасно, – кивает она. – Ну что, мы почти у музея. Смотри вперед. Видишь огни?
Я вглядываюсь в окно. Перед самым музеем мы тормозим на красный свет, и я наблюдаю открывшуюся передо мной картину.
Огоньки уличных фонарей, выстроившихся плотными рядами. Это не те фонари, которые освещают наши улицы сегодня, а их предшественники – такие старомодные и такие прекрасные.
Я внимательно разглядываю инсталляцию. В этой простоте есть своя красота. Свет фонарей на фоне чернильно-черной ночи. Волшебство, да и только.
– Может, выйдем из машины? – предлагает Габби. – Марк, нельзя ли нам быстренько сфотографироваться? Как-никак, это первый вечер Ханны в Лос-Анджелесе.
Марк согласно кивает. Дождавшись зеленого света, он паркуется у тротуара. Мы вылезаем из машины и идем к центру инсталляции.
Марк достает телефон и начинает фотографировать нас с Габби.
Вот мы стоим в обнимку на фоне фонарей. Вот целуем друг друга в щечку. Вот сверкаем «голливудскими» улыбками. Потом я предлагаю сфотографировать Марка и Габби.
Мы с Марком меняемся местами, и я пытаюсь сделать снимок поэффектнее. Но для этого мне надо отойти подальше, чтобы фонарь тоже попал в кадр. Я пячусь на край тротуара,
– Секундочку, – говорю я Габби и Марку.
Зажигается фигурка пешехода, и я выхожу на проезжую часть. Наконец-то! Теперь я могу сделать по-настоящему хороший снимок. Я жму на кнопку и проверяю фото. На всякий случай стоит сделать еще одно.
Когда раздается скрежет шин, бежать уже поздно.
Меня отбрасывает на край дороги.
Удар, а за ним немыслимая тишина.
Я смотрю на фонари. Смотрю на Габби и Марка. Они бросаются ко мне – в глазах ужас, рты приоткрыты. Видимо, они что-то кричат, но я не слышу ни звука.
Я не чувствую ровным счетом ничего.
Габби склоняется надо мной. Марк куда-то звонит.
Голова у меня немыслимо тяжелая. На грудь давит так, будто на меня обрушился весь мир.
Габби ужасно напугана.
– Все в порядке, – говорю я ей. – Не волнуйся. Все хорошо.
Она продолжает смотреть на меня в немом ужасе.
– Все будет хорошо, – повторяю я. – Ты мне веришь?
Потом лицо ее расплывается, мир вокруг блекнет, и я погружаюсь в беспамятство.
Итак, я решаю остаться с Итаном.
Почему бы не провести этот вечер с хорошим парнем?
Я прощаюсь с Габби и Марком. Из бара до меня доносится песня Мадонны – «Прояви себя», и я понимаю, что сделала правильный выбор. Когда-то мы с Сарой заслушивались этой песней, подпевая ей во все горло.
– Ты же не против? – обнимаю я Габби. – Я просто хочу немного повеселиться. Хочу посмотреть, чем все закончится.
– Что ты, я только рада, – отвечает она, пока я прощаюсь с Марком. По лицу ее пробегает легкая улыбка. Потом они поворачиваются и уходят.
– Ну что, – спрашивает Итан, – вся ночь в нашем распоряжении?
– Потанцуешь со мной? – говорю я.
Он с улыбкой открывает дверь и пропускает меня вперед.
Мы танцуем с минуту или около того. Потом песня заканчивается, а на смену ей приходит другая. В новой мелодии есть что-то латиноамериканское, так что все мое тело начинает двигаться в такт музыке.
Итан тут же пристраивается рядом. Песня сменяется песней, а мы танцуем, забыв обо всем. Время от времени я ловлю на себе его взгляд и невольно краснею.
Ближе к закрытию, когда танцы заканчиваются и публика начинает разбредаться по домам, я окидываю взглядом бар и понимаю, что все наши знакомые уже ушли.
Итан хватает меня за руку и тащит на улицу. После шумного бара мир вокруг кажется тихим и приглушенным. Я мигаю, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям. И тут же отвлекаюсь на боль в ногах. Похоже, танцы не прошли для меня даром.