Возмутитель спокойствия

Брэнд Макс

— Он же любит тебя, дружище, — повторил я.

— Я обеспечу его на всю жизнь. Он никогда ни в чем не будет нуждаться, — пообещал Уотерс.

— Ну конечно же, все так и будет, — поддержал его я.

— Мерфи его ранил! — сказал он.

— Мерфи выполнял свой долг, — напомнил я.

— Долг? Стреляя в мальчишку? — уточнил Уотерс, снова начиная закипать.

— Да. Чувство долга для Мерфи превыше всего.

— И оно же сведет его в могилу, — пообещал Уотерс.

— Он и сам это знает, — ответил я.

Он недоуменно уставился на меня.

— Что

ещё он знает?

— Он знает, что эта работа доконает его. Ему, кстати, тоже не доставляет особого удовольствия гоняться с ружьем за мальчишками.

— Ты его выгораживаешь, как будто вы с ним друзья, — холодно заметил Уотерс.

— Да, — ответил я. — Он мой друг. И один из самых лучших.

— Тогда знай, что я собираюсь убить этого твоего дружка, — объявил Уотерс.

— И угодишь на виселицу, — спокойно сказал я.

— К твоему сведению, он будет не первым и не последним, в кого я всажу пулю из своей любимой пушки, — ответил он, презрительно усмехаясь.

— Он будет первым честным человеком, — уточнил я.

— Что? — воскликнул Уотерс.

— Эх ты, чучело, — вздохнул я, — ты же прежде никогда не связывался с порядочными людьми. И уж тем более, не расстреливал их. Мошенники и проходимцы, по какую бы сторону закона они не стояли, это одно дело, в них тебе постреливать приходилось. Но ведь в людей честных и порядочных ты ещё никогда не стрелял. И сам об этом прекрасно знаешь. Когда ты прежде пускал в ход оружие, то в некотором смысле оказывал тем самым обществу большую услугу. Разве я не прав?

Он снова пристально уставился на меня.

— Ты что, пытаешься меня убедить, что я почти святой, да? — спросил он.

— Перестань, Даг, — ответил я, — ты же всегда был нормальным парнем. Что правда, то правда, путь в жизни ты выбрал самый простой. И вот результат. Но у тебя сердце честного человека.

Уотерс изумленно глядел на меня.

— Ну ладно, — сказал он наконец, — раз уж ты так считаешь, то можешь думать, как хочешь. — Но по всему было видно, что мои слова его задели. — Как ты думаешь, а сейчас мне уже можно вернуться к нему? — задал он новый вопрос, меняя тему разговора.

— Конечно, можно, — подхватил я.

— Что ж, тогда я сейчас пойду, встану перед ним на колени и буду молить о прощении! — решительно объявил Уотерс.

— А я пойду прогуляюсь, — сказал я. — Вернусь минут через пятнадцать, так что все это время в твоем распоряжении.

Я углубился в заросли и бесцельно бродил среди сосен. Потом же, когда мне начало казаться, что пятнадцать минут уже прошли, решил выждать для верности ещё четверть часа. Вокруг царило кладбищенское безмолвие; со всех сторон меня окружали мрачные сосны, и даже перелетавшие с ветки на ветку белки не издавали при этом ни звука, как будто все разом потеряли голос. Я бродил среди деревьев, думая о Уотерсе, Чипе и Шерифе, пытаясь вообразить себе, чем все это может обернуться, но только, как я не прикидывал, а только логика подсказывала мне, что избежать убийства на сей раз не удастся. Потому что Уотерс никогда не простит шерифу того выстрела, которым он — взрослый мужик! — ранил Чипа

в ногу.

В конце концов, когда отпущенное мною время уже дважды истекло, я отправился обратно, и вскоре почувствовал, как из-за деревьев потянуло горьковатым дымком костра. Я последовал на запах и вышел точно к тому месту, где лежал Чип. Мальчишка лежал на спине, закинув руки за голову, а Уотерс сидел рядом с ним и что-то рассказывал. И вот, что я услышал:

— Знаешь, Чип, этот хитрющий пес знал все обо мне. Когда я утром выходил к завтраку, то он первым делом обнюхивал мои ботинки и таким образом узнавал, собираюсь я на охоту или нет. Если в тот день охота не входила в мои планы, то он отходил, сворачивался клубочком в углу и снова засыпал. Но если же на мне были охотничьи сапоги, то он ходил за мной хвостом по всему дому, а во время завтрака забирался под мой стул.

— Вот здорово, — сказал Чип. — Вот бы мне такую собаку! — И он тихонько засмеялся. А затем добавил: — Я бы последнюю рубашку с себя отдал, лишь бы завести такого пса!

— Тогда позволь сказать тебе ещё кое-что, — продолжал Уотерс. — У тебя будет такой пес. Можешь считать, что он уже твой.

— Ну что ты! — возразил мальчишка.

— Нет, я серьезно. Он твой.

— Я не могу взять твою собаку, — проговорил Чип, и голос его дрогнул.

— Все, что мое — твое, — настаивал Уотерс. — Мы же договорились.

— О, Господи! — вздохнул мальчишка.

— А потом, — продолжал развивать свою мысль Уотерс, — ты сам выберешь себе школу и пойдешь учиться!

— На какие шиши? — возразил Чип. — За школу надо платить.

— Какие глупости! Денег я найду. Об этом не беспокойся, — сказал Уотерс и лукаво усмехнулся.

— И они что, у тебя уже есть? — спросил Чип.

— Да, уже имеются, — подтвердил Уотерс.

— Но это же ворованные деньги! — воскликнул мальчишка.

Уотерс вздрогнул.

— Да что ты такое несешь, Чип?! — взмолился он.

— Я говорю то, что думаю, — отрезал мальчишка. — Это грязные деньги. И я не съем ни крошки хлеба, за который будет ими заплачено. Так что насчет школы для меня можешь не беспокоиться.

Я с замиранием сердца прислушивался к этому разговору. Каждое слово Чипа звучало, как приговор, и, наверное, ранило Уотерса в самое сердце. Но он не сдавался.

— А что если я заработаю деньги честно? — спросил он после некоторого раздумья.

— Тогда лучше откладывай их на черный день, — ответил Чип, — и стань честным человеком. Я так устал от того, что мой лучший друг — преступник.

После этого на полянке воцарилось молчание, и я попятился, неслышно отступая обратно в заросли. Я был бы здесь лишним и сам понимал, а поэтому просто тихо ретировался.

Напоследок взглянув в их сторону, я увидел, что Уотерс все так же неподвижно сидел на земле, уныло опустив плечи, задумавшись о чем-то. И ни один из них не произнес ни слова.

Глава 15

Но в следующий момент я сказал сам себе: «А как же шериф? Что с ним будет, если Уотерс выйдет на его след?»