Вознесение
Шрифт:
– Где ты...
– Открой его.
– улыбнулся Даниэль.
Последний раз, когда у нее был этот медальон, их совместная фотография озадачила ее. Даниэль сказал, что расскажет, когда была сделана фотография при их следующей встрече. Она была сделана во время их следующей встречи. Которая не произошла. То упущеное время в Калифорнии было тревожным и коротким, наполненное глупыми упреками, которые она уже сейчас не могла себе представить с Даниэлем.
Люси была рада ждать, потому что когда она открыла медальон на сей раз
– Люсия, - прошептала она. Это была молодая медсестра, с которой столкнулась Люси, когда ступила через Предвестник в Первую мировую войну в Милане.
Девочка была намного моложе, когда Люси встретила ее, милая и немного нахальная, но именно поэтому настоящая Люси сразу же восхитилась ею.
Теперь она улыбалась, вспоминая, как Люсия с удивлением смотрела на ее модную стрижку и шутила, что все солдаты влюблены в Люси. И понимала, что если бы она осталась в итальянском госпитале подольше, и если бы обстоятельства были иными... совсем другими, они могли бы стать хорошими подругами.
Она посмотрела на Даниэля, сияя, но это ее выражение быстро погасло. Он уставился на нее, будто его ударили.
– Что-то не так?
– Она опустила медальон и ступила к нему, оборачивая свои руки вокруг его шеи.
Он покачал головой, пораженный.
– Не могу привыкнуть к тому, что можно с тобой поделиться этим. Выражение твоего лица, когда ты узнала этот снимок. Это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видел.
Люси покраснела и улыбнулась, она не могла ничего произнести, и ей хотелось плакать одновременно. Она его понимала.
– Мне жаль, что я оставил тебя одну, - сказал он.
– Я должен был пойти и проверить кое-что в одной из книг Мэзотты в Болонье. Я полагал, что тебе нужно столько отдыха, сколько ты сможешь получить, и спящей ты выглядела такой красивой, что я просто не мог разбудить тебя.
– Ты нашел то, что искал?
– спросила Люси.
– Возможно. Мэзотта подсказал мне одну площадь в городе. Он в основном историк искусств, но знает свою область лучше любого смертного, которого я когда-либо встречал.
Люси присела на красную бархатную скамейку гондолы, похожую на кресло для двоих с обитой черной кожей подушкой и высокой, фигурной спинкой.
Даниэль погрузил весло в воду, и лодка скользнула вперед. Вода была пастельного ярко-зеленого цвета, и пока они скользили, Люси могла видеть целый город, отраженный в гладком колебании ее поверхности.
– Хорошие новости в том, - сказал Даниэль, смотря на нее из-под края своей шляпы, - что Мэзотта думает, что знает, где находится реликвия. Я держал его препирающимся до восхода солнца, но мы, наконец, нашли соответствие моего эскиза с интересной старой фотографией.
– И?
– Как оказалось, - Даниэль повел запястьем, и гондола
– Ореол? Я думала, что только у ангелов на поздравительных открытках бывают ореолы.
– Она подняла голову на Даниэля.
– А у тебя есть ореол?
– Даниэль улыбнулся, будто счел вопрос очаровательным.
– Не в виде золотого кольца, я думаю. Насколько мы можем сказать, ореолы - представления нашего света в том виде, который могут постичь смертные. Ты видела фиолетовый свет вокруг меня в Мече и Кресте, например. Я так понимаю, Габби никогда не рассказывала тебе историй о том, как позировала для Да-Винчи?
– Что она делала?
– Люси едва не подавилась своим бомболини.
– Он, конечно, не знал, что она была ангелом, но согласно ей, Леонардо говорил о свете, который, казалось, исходил изнутри нее. Именно поэтому он нарисовал ее с ореолом, окружающим ее голову.
– Стоп.
– Люси в удивлении покачала головой, когда они скользнули мимо любовной парочки в одинаковых мягких фетровых шляпах, целующихся в углу балкона.
– Дело не только в нем. Так художники изображали ангелов с тех пор, как мы впервые пали на Землю.
– И сегодня мы должны найти ореол?
– Есть описания других художников.
– Лицо Даниэля стало мрачным. Духовые инструменты неуклюжей джазовой записи звучали из открытого окна и, казалось, заполняли все пространство вокруг гондолы, заглушая рассказ Даниэля.
– Это очень старая скульптура ангела, еще с доклассической эры. Она настолько стара, что личность художника неизвестна. Она из Анатолии, и как и остальная часть экспонатов была украдена во время Второго Крестового похода.
– Так мы просто пойдем, найдем скульптуру в церкви или музее, или где бы там ни было, снимем ореол с головы ангела и отправимся на гору Синай?
– спросила Люси.
Глаза Даниэля потемнели в течение доли секунды.
– Пока, да, это наш план.
– Звучит слишком просто, - сказала Люси, отмечая запутанность зданий вокруг нее — высокие куполообразные окна в одном, зеленый сад трав, ползущий по окну другого.
Все, казалось, спускалось в ярко-зеленую воду, отдавая безмятежностью.
Даниэль смотрел мимо нее, освещенная солнцем вода отражалась в его глазах.
– Увидим насколько просто это будет.
– Он искоса посмотрел на деревянный знак ниже по кварталу, затем направил их из центра канала. Гондола покачивалась, потому что Даниэль направил ее к остановке напротив кирпичной стены с ползучими виноградными лозами. Он ухватился за один из швартовых реек и привязал гондолу веревкой вокруг нее. Лодка заскрипела и натянулась напротив своей привязи.
– Это адрес который мне дал Мэзотта.
– Указал Даниэль на древний кривой каменный мост, который находился где-то между романтикой и ветхостью.