Возроди меня
Шрифт:
Кенджи невозмутимо смотрит на меня.
– Пятьсот! Пятьдесят! Четыре!
Он складывает руки на груди.
– Десятистраничных отчета!
– Угу.
– Хочешь секрет? – спрашиваю я.
– Валяй.
– Это адская работа!
Кенджи хохочет, однако ничего не говорит.
– Ну, что думаешь? – не выдерживаю я.
Он ерошит мне волосы и говорит:
– Ох, Джей…
Я убираю голову из-под его ладони.
– И это все? Только охать можешь?
Кенджи пожимает плечами.
– Ну? – настаиваю я.
– Я
– Нет, – тихо отвечаю я. – Я только думала, что будет интереснее.
– В каком смысле?
– Ну, круче.
– Типа уничтожить целую шайку плохих парней? По-твоему, можно отличными бойцовскими навыками проложить себе путь в политику? Или достаточно убить Андерсона – и бац, мир во всем мире?
Не могу лгать Кенджи в лицо, поэтому лгу сквозь зубы, уставившись в бетон:
– Ничего подобного.
Кенджи вздыхает.
– Вот почему Касла одолевали дурные предчувствия. В «Омеге пойнт» все всегда делалось медленно и постепенно: мы выжидали подходящего момента, знали нашу силу и наши слабости. У нас уже много чего хорошего было, но Касл твердил – нельзя свергать главнокомандующего, пока мы не будем готовы встать во главе континента. Вот почему я не убил Андерсона, когда у меня была возможность, хотя он уже был полутрупом и оказался в двух шагах от меня… – Пауза. – Момент был неподходящий.
– Значит, ты считаешь, я совершила ошибку?
Кенджи отводит взгляд, но тут же снова смотрит на меня и невесело улыбается:
– Я считаю, что ты классная.
– Но думаешь, что я совершила ошибку?
Он картинно пожимает плечами.
– Я этого не говорю, просто тебе нужно подучиться. Психушка не подготовила тебя к такой работенке.
Я прищуриваюсь. Кенджи смеется.
– Слушай, ты отлично ладишь с людьми, ты умеешь говорить, но на этом посту всегда будет море бумажек – и тонны дерьма. Много притворства, подхалимства. Ну, вот чем мы сейчас заняты? Стараемся не допустить войны, верно? Хотим взять власть, не спровоцировав полной анархии? Пытаемся не ввязаться в войну вот прямо сейчас, согласна?
Я не сразу отвечаю, и он легонько толкает меня в плечо.
– Ты согласна? – повторяет он. – Разве не это наша цель – всеми силами удерживать мир, попробовать дипломатические подходы, прежде чем все взорвется к чертям?
– Да-да, – поспешно соглашаюсь я. – Конечно, предотвратить войну, избегать случайных жертв, играть по правилам…
– Ну, вот и ладно, – Кенджи снова отворачивается. – Нужно держаться, Джей. Если ты начнешь распускаться, Оздоровление тебя живьем сожрет. Этого они и хотят – наверное, даже ждут, когда ты начнешь сама себя грызть. Не дай им этого увидеть, не показывай слабины.
Я внимательно смотрю на него, вдруг очень испугавшись. Он обнимает меня за плечи.
– Нельзя психовать из-за ерунды вроде отчетов. На тебя сейчас смотрят и ждут,
Я не знаю, что ему ответить. Кенджи прав. Происходящее настолько превосходит мое понимание, что я даже не знаю, с чего начинать. Я школу не закончила, а тут от меня требуют показывать знание международных отношений на уровне взрослого образованного человека!
Уорнера специально готовили к этой роли. Все, что он делает, чем живет и дышит…
Из него растили будущего лидера.
А я?!
Во что я ввязалась, черт побери?
Кем я себя возомнила, чтобы управлять континентом? Как я позволила себе поверить, что врожденная сверхъестественная способность убивать простым прикосновением автоматически даст мне исчерпывающее понимание политической науки?
Я с силой сжимаю кулаки, и —
боль, новая боль,
когда ногти впиваются глубоко в ладонь.
Интересно, как я представляла себе управление миром? Неужели я действительно полагала это простым делом? Надеялась, что смогу контролировать изменения общественного строя из спальни моего бойфренда?
Я только начинаю осознавать масштабы этой тончайшей паутины из людей, постов и власти. Я сказала, что готова к такой задаче – я, семнадцатилетнее ничтожество с микроскопическим жизненным опытом! И теперь, в одночасье, обязана соответствовать, хотя понятия не имею, что делаю.
А если я не удержу в своих руках тысячи этих ниточек-отношений? Если я не стану притворяться, покажу, что у меня лишь отдаленное представление о том, как править континентом? Остальной мир уничтожит меня в мгновение ока.
Иногда мне уже не верится, что я выберусь живой из этой заварухи.
Уорнер
– Как Джеймс?
Я первый нарушаю молчание. Странное ощущение. Новое для меня.
Кент кивает в ответ, глядя на свои стиснутые пальцы. Мы на крыше, вокруг бетон и холод. Сюда я иногда выхожу побыть в одиночестве. Отсюда сектор видно как на ладони: океан вдали, гражданские, как игрушечные солдатики, ходят туда-сюда. Солнце медленно, лениво выглянуло наконец в середине дня.
– Хорошо, – отвечает Кент напряженным голосом. На нем только футболка, но обжигающий холод ему словно и не мешает. – Можно сказать, образцово. Он молодец, хорошо держится.
Я киваю. Кент поднимает глаза, и у него вырывается короткий нервный смех. Он отводит взгляд.
– Ну, не сумасшествие? – говорит он. – Может, мы оба рехнулись?
Мы умолкаем на минуту. Ветер свистит громче, чем раньше.
– Не знаю, – отвечаю я наконец.
Кент ударяет кулаком по колену и шумно сопит.