Возродившиеся из пепла

Малком Энн

— Зейн, не мог бы ты помочь нам, посоветовав хотя бы одну подходящую байкерскую песню? — Она умоляюще посмотрела на него глазами лани. — Мальчики начинают психовать.

Мышца на челюсти Зейна дернулась, и я не смогла сдержаться и снова расхохоталась.

Булл

Он был счастлив. Другого слова и не подобрать. Булл был чертовски счастлив. После того, как Мия и Лекси оправились от потери двух важных людей в их жизни, их единственной семьи, они пришли в себя. Булла чертовски потрясла способность

его девочек продолжать жить дальше, улыбаться, шутить, творить нелепые безумства, в то время как они все еще горевали о людях, которые, очевидно, являлись для них целым миром.

Ему никогда не забыть слова Мии, сказанные в тот день в машине. Слова, которые она говорила дочери, пытаясь успокоить ее сломленную душу. Они успокоили и Булла. Не полностью; это всегда будет походить на открытую рану, никак не заживающую должным образом, но в тот момент Мия направила солнечный свет на последний оставшийся темный уголок его души. В этот момент он любил ее даже больше, чем когда-либо. Он любил ее. Уже какое-то время. Но никогда бы не признался себе в этом. Не мог. Думал, что тем самым предаст ее, каким-то образом опозорит ее память. Теперь он знал, чертовски знал, что она хочет, чтобы он был счастлив. Чтобы обрел семью.

Его счастье никогда не будет таким, как у Кейда или Брока. Он просто не в силах с такой легкостью проявлять привязанность, как это удавалось его братьям. Уже нет. Он понимал, что Мия это ощущала, и это причиняло ей боль. Он сопротивлялся этому. Нет, боролся. Поэтому наедине изо всех сил старался показать ей, как много она для него значит. Как сильно она владеет его душой.

Но увидев ее и Лекси с братьями в клубе, так легко идущих по жизни, он почувствовал сомнения. Он гордился тем, что дал им то, чего им не хватало, чего не хватало Мии. Семью. Это пожирало его изнутри всякий раз, когда он думал о том, как отстраненно она рассказывала ему о своих подлых родителях. Его убивала мысль, что кто-то вроде Мии не получал любви. Потом он чуть не лопнул от гордости, увидев, как это на нее повлияло. Она не свернула на темный путь, не сломалась. Это придало ей решимости дать своей девочке лучшую жизнь, какую только она могла дать, стать лучшей мамой, которую он когда-либо видел.

Что-то мелькнуло в глубине его сознания, когда она рассказала ему об отце Лекси. Он собирался разузнать, где прячется ублюдок, чтобы больше о нем не думать, но времени так и не представилось. Он занимался делами клуба. То, что они стали законными, не означает, что они потеряли деньги. Они охрененно хорошо зарабатывали. Расширялись и адаптировались. Это означало много работы. Не все всегда строго по закону, но и не совсем под дулом пистолета. Была и другая сторона медали — Мия и Лекси в клубе. Он любил клуб, любил братьев, но, наблюдая за Мией в их окружении, иногда ему казалось, что он наблюдает за призраком. Мия не походила на нее. Ни капельки. Разные во всем, кроме золотистых волос. Но чувства Булла были прежними. Счастье, быть частью семьи. То, что он ощущал, перед тем, как его жизнь разрушили навсегда. Так что он ждал. Готовился. Что-то подсказывало ему оставаться начеку. Что-то надвигалось. Братья тоже это чувствовали. Возможно, это было как-то связано со слухом, что «Заблудшие Рыцари» не прислушались к их предупреждению и снова принялись за старое дерьмо. План состоял в том, чтобы после вечеринки проверить это и успокоиться.

Он и не подозревал, что вечеринка разнесет все к чертям собачьим. Откинет его во тьму.

Мия

День выдался чудесным.

Над зданием клуба сияло солнце, а бегающие вокруг детишки делали мероприятие не столько тусовкой байкеров, сколько пикником. Не то чтобы я сказала бы об этом Зейну. Ну, разве только, чтобы поддразнить. Чтобы проверить, смогу ли превратить это легкое подергивание уголков его губ, которое иногда появлялось в присутствии меня и Лекси, в настоящую, открытую улыбку. Я задалась миссией заставить его смеяться. Жить без смеха было очень печально. Как человек, который много смеялся, я знала, что это лучшее лекарство.

На вечеринку пришли разные люди, на удивление, не все байкеры. Одним из них был красивый афроамериканец в футболке Alexander McQueen, за которую я готова была умереть. После короткого разговора с ним я познакомилась с его партнером, таким же красивым, но более суровым и горячим парнем, похожим своим задумчивым молчаливым взглядом на Зейна и Кейда. Меня приятно удивило, что открытая гомосексуальная пара не раздражала явно мужскую толпу. Был еще один горячий темнокожий мужчина с самой крутой племенной татуировкой на руке. Меня кратко ему представили, и я почти растаяла от его акцента. Такого же, что и у Гвен, так как он был ее другом из Новой Зеландии, но я никогда не слышала его от мужчины. Невыносимо сексуально. Как и его взгляд, следивший за Люси на протяжении всей вечеринки, да и она провела довольно много времени, поглядывая на него.

Зейн, как обычно, скучковался с парой других байкеров, время от времени переводя взгляд на меня. Он еще не признал меня открыто, хотя Лекси чуть не набросилась на него, когда мы прибыли. Он тихо поговорил с ней и потянул за одну из косичек. Моя девочка выглядела мило. В своем обычном стиле бохо-рок-цыпочки она была одета в кружевное платье бэби-долл с белой кружевной майкой под ним. Ее шею увешивало множество ожерелий, а ковбойские сапоги с напуском на высоком каблуке дополняли образ. Я же, с другой стороны, предпочла обтягивающий грудь белоснежный сарафан без бретелек с пышной юбкой выше колен.

— Мия? — позвала Гвен.

Она сидела на коленях у Кейда, а он утыкался носом ей в шею. Я сглотнула комок эмоций, из-за которых мне хотелось, чтобы Зейн проявлял ко мне такую непринужденную привязанность.

— Да, дорогая? — ответила я с натянутой улыбкой.

— Не могла бы ты, пожалуйста, убедиться, что для Лекс все готово? Это было моей обязанностью, но один байкер не отпускает меня с колен. — Она посмотрела на мужа, который ничуть не выглядел обеспокоенным.

Я рассмеялась.

— Конечно.

Честно говоря, я была счастлива уйти от такого открытого проявления нежности. Я чувствовала себя более чем истощенной тем, что мой «старик» даже не поприветствовал меня поцелуем. Я считала, что выгляжу нормально. На самом деле, великолепно. С тем количеством приложенных усилий, мне казалось, что, по крайней мере, я должна получить пылающий взгляд. Но, нет.

— Мистер Угрюмый Красавчик с этим не справится, — жаловалась я себе, проверяя провода.

— С чем не справится, дикая кошечка? — прохрипел низкий голос, и на моей талии сомкнулись руки.

Меня развернули, прижав к жесткому телу. Глаза Зейна теперь сверкали.

— С приветственным поцелуем, — наполовину рявкнула я на него, но у меня не очень получилось, учитывая, что мой голос слегка охрип от его взгляда и прикосновений.

Зейн чуть нахмурился, а затем прижался ртом к моим губам. Он напал на меня с таким отчаянием, что я едва могла выжить. Я ударилась о стену, и его пальцы вцепились мне в волосы. Звуки вечеринки стали приглушенными, и я закинула ногу ему на бедро, нуждаясь в трении, в контакте. Его рука двинулась к моей голой заднице, когда подол сарафана задрался.