Возрождение Феникса
Шрифт:
И я пошёл. Решительно вспрыгнул на край, пока не передумал, и шагнул навстречу неизвестности.
Было очень тепло. Только не так, как летом, в тёплую погоду нагревается воздух, и телу становится жарче и жарче. Нет. Как бывает тепло в дождливый день, когда ты сидишь в кресле, укрытый шерстяным пледом, с чашкой горячего кофе и затёртой книжкой, перечитываемой по сорок последнему разу. Как будто обняли родные руки. Бабушка, которая умерла, когда ты был ребёнком. Ты вроде и забыл уже те ощущения, но нет, они лежали далеко, ты просто их хранил, холил и лелеял. И берёг, чтобы вспомнить
Я не знаю, сколько прошло времени, но когда я спрыгнул с чаши с другой стороны, все сидели на полу с достаточно мрачными лицами.
— У нас кто-то умер?
— Ты. Мы думали, что умер ты.
— Не дождетесь! — на душе, или что там есть у зомби, было легко. — А как узнать, получилось или нет?
— А ты закрой глаза и прислушайся к себе.
Я так и сделал.
И то, что я почувствовал ... Не передать словами. Как будто крошечный котёнок свернулся комочком на груди и мурчал, втягивая-вытягивая тонкие коготки и подставляя крохотную голову под ласкающую руку. Давно забытое ощущение уюта разом нахлынуло на меня, окутав с головы до ног, и покорило меня навсегда.
Я резко открыл глаза и сказал первое, что пришло в голову:
— Он такой тёплый!
Милвус рассмеялся хриплым от волнения голосом:
— Конечно! Он же дух огня! Быть тёплым его призвание.
И правда ведь. Ничего глупее сказать я не мог. Но настроение всё равно было хорошим.
Мы все вернулись в замок. Мне принесли обед (такой же, как ужин и завтрак), и я заснул. Видимо, от потрясения. Проснулся к вечеру, и моя экскурсия продолжилась.
А на следующее утро пора было возвращаться. Меня так же пошли провожать Птах и двое, знакомых по дороге сюда, телохранителей. Тот же лес, то же место отправления. Мгновение с зажмуренными глазами — и я снова в пустыне.
Глава 5.
Я резко вдохнул раскалённый воздух. Как же тут жарко, верните меня обратно! Обернувшись, я увидел, как потухает марево. Так, теперь бы вспомнить эти шаги на запад и восток, а то блуждать мне здесь все отпущенные сорок лет, как Моисею.
Я прикрыл глаза, вспоминая. На юг сто сорок шагов, потом на восток ещё семьдесят. Значит, сейчас семьдесят на запад и сто сорок на север. Да же?
И я принялся отсчитывать шаги. Пришёл на место. Вроде, похоже. Никого нет. Оглянулся посмотреть и увидел кончик палатки, выглядывающий из-за бархана. Скорее всего, это Хамид.
Я поразился его способностям. Это просто талант, побывав на месте всего один раз, прийти туда же, с точностью десяти метров.
Пообщавшись с Хамидом, я узнал, что сегодня он ждал меня последний день. Так что я ещё вовремя попал.
И мы пустились в обратную дорогу. Те же пески, ветер и отрывистый лай гиен по ночам.
Хамид гостеприимно делился со мной припасами, но я отказывался, ссылаясь на свои. Простая еда для меня бесполезна, а ему пригодится. Я же питался заготовленным у фениксов мясом. Сам Птах собственной персоной как-то по-особенному подпалил куски, да так, что сверху образовалась твердая корка, а вот внутри… М-м-м… Объедение… сырое
Через неделю я сел в самолет Тунис — Москва.
Прибыв в родной город, перво-наперво отправился на работу. Ключ-то от квартиры у Арсения Пантелеймоновича, так что, этот мой порыв был обусловлен не рабочим рвением, а вполне приземленными причинами.
По пути украдкой пытался выяснить, какой сегодня день. Заказывая билет на самолет, я просто попросил ближайший, не обращая внимания на даты, а сейчас вот озаботился. Две недели я ходил по Сахаре, а вот время пребывания у фениксов осталось для меня загадкой. Оказалось, у них я пробыл ещё неделю. Так что, в общей сложности, отсутствовал я три недели.
На работе все было по-прежнему. Тот же размеренный ход жизни, Арсений Пантелеймонович, держащий в ежовых рукавицах всех сотрудников, разрывающийся от звонков телефон, снующие по коридорам люди, всё знакомое и привычное.
И я вновь окунулся в жизнь.
На удивление, стало получаться. Не то, чтобы я сомневался, фениксу-то врать нет причины. Просто одно дело — знать что-то, и совсем другое — видеть наглядное исполнение.
Из временной подработки у меня через два месяца был свой ведущий отдел, и я собирался открывать еще три филиала в разных городах. Закончил экстерном университет. Сменил квартиру. Купил машину.
И то чувство тепла, живущее у меня в груди… Оно не покидало меня никогда. Оказывается, мне не хватало этого. Мои притупившиеся чувства не способны были обеспечить меня такими ощущениями. Если накатывала паника или тревога, или я начинал сомневаться в себе, я просто закрывал глаза, как тогда, в храме, и слушал мой внутренний огонёк. Помогало всегда.
И годы полетели.
В успехе.
В удачи.
В богатстве.
В признании.
Десять лет…
Двадцать…
Тридцать…
И вот я вчера отметил своё пятидесятилетие. Проснулся сегодня ближе к вечеру после юбилейной вечеринки. В чём плюс моей принадлежности к зомби — никогда не бывает похмелья.
Я сел на диване, на котором заснул вчера, ой, то есть сегодня, и задумался.
О жизни. Да. Отчего были такие мысли, я не знаю. Накатило вот. Но мне пришло в голову, что, прожив полвека и тридцать из отведенных мне фениксами, я не могу вспомнить что-то стоящее. Каждый день похож на предыдущий, да чего уж там, и на будущий тоже. Получается, что единственное, чего я добился в своей жизни — это пил, гулял и веселился? Разбазаривая заработанное? Да уж, великое достижение. Мне были даны такие возможности, и как я ими распорядился? Кто я? Или… Что?
На душе, какой бы она у меня ни была, стало муторно. Вспомнилось из детства, как бабушка затеяла в своей квартирке генеральную уборку и доверила держать мне хрустальный бокал, так как я рвался помочь. И я его разбил. Всё вышло, конечно, случайно, и проклятый бокал сам буквально выскользнул из руки, но то чувство разочарования и стыда, что я не оправдал ожидания, было незабываемо.
Так и сейчас. Я не оправдал ожиданий. И даже не фениксов, нет. Их как раз-таки и оправдаю. Через десяток лет, когда сгорю, явив миру нового феникса.