Возрождение любви

Хатчинсон Бобби

Клара, которая раньше была цветущей крепкой женщиной, похудела от горя. Она все время кашляла, и Пейдж дала ей чай, настоянный на коре белой березы, которую дала ей Тананкоа. Элли почти все время была на руках у матери, а Тео становился все сдержаннее и молчаливее.

Ощущая свою полную беспомощность, Пейдж выписала Элли несколько тонизирующих лекарств, безвредные препараты, содержащие витамины и минералы, но при этом она знала, что по существу эти лекарства ничем не помогут.

Пейдж настояла на том, чтобы Флетчеры

остались поужинать и провели у нее ночь. Не говоря уже о том, что ей было приятно провести вечер с этими ее первыми друзьями в этом мире, она хотела понаблюдать за Элли.

Майлс заехал поздно вечером, как и предполагала Пейдж, и они с Тео расположились в малой гостиной и обсуждали политические проблемы, в то время как Пейдж и Клара мыли посуду после ужина и разговаривали.

Элли спала, а когда она проснулась, Пейдж попросила Майлса посмотреть ее. Она перенесла девочку в комнату для осмотров и положила на стол. Тео и Клара стояли в дверях.

Майлс нежно улыбался ребенку и бормотал какие-то бессмысленные слова. Элли лежала голенькая, прикрытая только пеленкой, но оставалась спокойной. Она гугукала и очаровывала его.

Когда Майлс закончил осмотр и поднял глаза, сердце у Пейдж упало. Она прочитала в его глазах тот же страх и безнадежность, которые испытывала сама, глядя на это нежное создание. Тем не менее Майлс вполне искренне обнадежил Клару и Тео, и они после разговора с ним несколько успокоились.

Вскоре Майлс собрался уезжать, и Пейдж, накинув шаль, вышла вслед за ним. Он поджидал ее в тени сарая.

– Ты схватишь воспаление легких, – сказал он, распахнул свое пальто из шкуры бизона и укрыл ее полами. При этом он крепко поцеловал ее. – А что подумают Флетчеры, когда увидят, что вы преследуете меня, доктор Рандольф?

– Клара знает про нас, она сказала мне, когда мы мыли посуду, что счастлива видеть, что мы вместе. – Она прижалась к его теплому телу. – А что ты скажешь про Элли, Майлс?

Он слишком долго колебался, продолжая крепко обнимать ее.

– Я и раньше сталкивался со случаями, казавшимися безнадежными, а потом пациенты выздоравливали, – произнес он наконец. – Дети часто оказываются крепче, чем они выглядят.

– Но не этот ребенок, так ведь? – прошептала Пейдж и постаралась удержать слезы, когда он вздохнул и покачал головой.

– Нет, я не думаю, что Элли справится, моя дорогая.

Лежа в эту ночь в постели, одна, – Флетчеры устроились в ее запасной спальне, а Майлс вернулся в форт, – Пейдж проклинала ограниченные возможности медицины в 1880-х годах.

Она прикинула, какие бы анализы она распорядилась проделать с Элли в ее время, всех специалистов, которых пригласила бы для консультаций.

Тянулись часы, а она придумывала воображаемые диагнозы и методы лечения, лежа с открытыми глазами, пока наконец ее не осенила простая мысль и принесла с собой умиротворение.

Даже в двадцатом веке дети

умирают.

Может, и не составляет большой разницы, родилась ли Элли тогда или сейчас.

Майлс точно определил – мы не боги, сказал он ей однажды.

Он был прав. В конце концов она расслабилась и заснула.

В середине мая Тананкоа приехала к Пейдж.

Был шумный весенний день, с севера дул холодный ветер. На почве еще лежал снег, но он быстро превращался в грязь, а когда выглядывало солнышко, оно несло со своими лучами обещание летней жары.

Тананкоа приехала рано утром, еще не было девяти часов, когда она робко проскользнула в главную дверь.

Обе женщины обнялись, и Пейдж проводила свою гостью на кухню, где на плите стоял кофейник.

Они немного поболтали, потом Тананкоа поставила свою чашку и с мрачным выражением лица посмотрела на Пейдж.

– Я решила, – сказала она, – что, если я в этом году не забеременею от Денниса, я уйду от него. Я вернусь к моему народу. Но прежде я хочу попробовать твое лечение.

Было ясно, что она приняла решение. Пейдж подавила в себе все аргументы, которые пришли ей в голову.

– Пойдем в кабинет, и я осмотрю тебя, – сказала она.

Она могла только молиться, чтобы ее знания оказались полезными. Если это не произойдет, брак ее подруги обречен, что обернется трагедией – Пейдж редко приходилось видеть двух людей, которые так любили бы друг друга, как Тананкоа и Деннис, разве только она и Майлс.

Со своей эгоистической точки зрения, Пейдж предполагала, что если Тананкоа вернется к своему народу, то она потеряет связь с подругой, которой она так дорожила.

Она никогда там не бывала, но не думала, что резервация Повелителя Грома то место, куда ей будет удобно ездить.

Пейдж подробно объяснила Тананкоа, что она собирается делать, натянула перчатки и стерильный халат и вознесла быструю молитву непостоянному богу плодородия.

Нет в этом мире равновесия, подумала она, улыбнулась, глядя в испуганные глаза Тананкоа, и приступила к тщательному осмотру влагалища.

Большинство ее пациенток измучены обилием детей, а тут перед ней лежит Тананкоа, мечтающая забеременеть.

ГЛАВА 14

– Судя по тому, что я могу сказать, Танни, у тебя нет никаких физических причин не беременеть.

Пейдж предпочла обойти молчанием тот факт, что ее осмотр по необходимости ограничен по сравнению с тем, что она проделала бы, если бы у нее были инструменты и время было другое.

Она хотела бы провести продувание фаллопиевых труб, чтобы убедиться в их проходимости, но для такого испытания ей нужна была двуокись углерода. Она хотела бы исследовать щитовидную железу, но в Баттлфорде возможности исследовать что бы то ни было не представлялось, разве только потерянную лошадиную подкову.