Возрождение тьмы

Зан Тимоти

Мастер. Слово эхом отдалось в мозгу К'баота, вызвав вихрь мыслей и чувств. Имперцы, которые обратились к нему с просьбой помочь в сражениях, тоже называли его Мастером. Так же обращался к нему и народ Вейленда, жизнью которого он согласился управлять до того, как Адмирал своими обещаниями доставить к нему Джедаев-учеников не соблазнил Йоруса тронуться с места.

Народ Вейленда ценил это. О людях Йомарка пока нельзя с уверенностью сказать, оценят они или нет. Для имперцев это вовсе не имеет значения.

К'баот почувствовал,

что от отвращения он даже заскрипел зубами. Нет, эти наверняка не ценят. Они заставили его сражаться на их стороне — раззадорили своим неверием в то, что он в состоянии делать такие вещи, за которые не брался годы и годы. А потом, когда он успешно продемонстрировал, что может творить невозможное, они все равно крепко держались за свою личную неприязнь к нему, скрывая ее с помощью этих странных тварей исаламири и непонятного пустого пространства, которое эти твари каким-то образом создают вокруг себя.

Но он знает об их отношении. Он видел косые взгляды офицеров, слышал короткие, но содержательные споры между ними. Он чувствовал нервное напряжение экипажа, подчиняющегося его воздействию на их боевую подготовку по имперскому приказу, но явно с отвращением относящегося даже к мысли об этом. И он насмотрелся на капитана Звана, который, сидя в своем командирском кресле на "Бойце", кричал и поносил его последними словами, продолжая называть Мастером, а потом изрыгал злобу и бессильную ярость, как только К'баот спокойно подверг наказанию корабль Повстанцев, осмелившийся нанести удар по его кораблю.

Курьер уже подходил к воротам Высокого Замка. Призвав с помощью Силы свой халат, К'баот поднялся с постели и, едва выпрямившись, ощутил короткий приступ головокружения. Да, оказалось неимоверно трудно удерживать командование расчетами турболазеров "Бойца" в течение нескольких секунд, потребовавшихся на аннигиляцию корабля Повстанцев. Это превосходило по интенсивности концентрации и точности управления все, чем ему приходилось заниматься прежде; и, видимо, головная боль, которую он испытывает теперь, — плата за интенсивность.

Он завязывал пояс халата, продолжая размышлять в обратном направлении. Да, было трудно. И все же одновременно странным образом это придавало бодрости. На Вейленде он один командовал целым городом-государством с гораздо большим населением, чем гнездящееся под Высоким Замком. Но прошло столько времени с тех пор, как у него отпала необходимость утверждать свою волю силой. И люди, и псаданы признали его авторитет с самого начала; даже минирсы, с их долго не проходившей обидой за попрание их права, научились беспрекословно повиноваться его приказам.

Имперцам, так же как людям Йомарка, придется преподать такой же урок.

Адмирал Траун, впервые подстрекая К'баота вступить в этот союз, наверняка полагал, что у Мастера слишком долго не было постоянных дел. Возможно, Адмирал втайне надеялся, что такое дело, как война Империи, даст наглядное доказательство того, что оно слишком велико

для одного-единственного Мастера Джедая.

К'баот устало улыбнулся в темноте. Если этот красноглазый Адмирал именно так и думал, то потом его удивлению не будет конца. Потому что, когда Люк Скайвокер наконец явится сюда, К'баоту предстоит, по-видимому, самое тонкое дело в его жизни: согнуть и силой воли скрутить другого Джедая так, чтобы никто даже не догадался, что с ним произошло.

И когда он добьется успеха, их станет двое… а кто возьмется сказать, какие после этого откроются возможности?

Курьер выбрался из своей "Громадины" и остановился возле калитки; состояние его чувств говорило о том, что он приготовился ждать, пока Мастер обратит на него внимание, и не имеет значения, сколь долгим будет это ожидание. Это хорошо — совершенно правильная дистанция. Завязав пояс халата, К'баот направился через лабиринт погруженных в темноту комнат к двери, чтобы послушать, что желают сообщить ему его новые подданные.

Глава 7

С филигранной точностью, которая всегда казалась несовместимой с его размерами, Чубакка вывел "Сокола" на выбранную орбиту над сочного зеленого цвета луной Эндора. Урча прерывистым от напряжения дыханием, он переключил подачу энергии и перевел двигатели в режим стоянки.

Сидевшая в кресле второго пилота Лея глубоко вздохнула, вздрогнув от толчка одного из заворочавшихся близнецов.

— Все выглядит так, будто Хабаруха еще нет, — заметила она, осознав, когда уже начала говорить, что это очевидно без слов.

Она не спускала глаз с датчиков сенсоров с тех пор, как корабль вышел из режима световой скорости; они показывали, что нигде в системе нет ни одного корабля, и вряд ли это было ошибкой. Но теперь, когда уже ставший привычным рев двигателей снизился до почти неслышного шепота, тишина воспринималась ею как что-то странное и даже немного жутковатое.

Чубакка вопросительно зарычал.

— Полагаю, нам придется подождать. — Лея пожала плечами. — Мы ведь прибыли на целый день раньше назначенного срока; быстрее, чем я ожидала.

Чубакка отвернулся к своему пульту, прогремев собственную интерпретацию причины отсутствия ногри.

— Ах, брось, — упрекнула его Лея. — Если бы он решил превратить нашу встречу в ловушку, не кажется ли тебе, что нас должны были ждать пара штурмовиков и крейсер-"охотник"?

— Ваша Честь, — послышался из тоннеля голос Трипио, — прошу извинить меня за то, что вмешиваюсь в разговор, но я уверен, что обнаружил неисправность. Не могли бы вы попросить Чубакку заглянуть сюда на минутку?