Возрождение

Кинг Стивен

– Как тебе известно, я заработал кучу денег, играя роль пастора Дэнни. Но вместо того чтобы тратить их на частные самолеты, подогрев собачьих будок или золоченую фурнитуру в ванной, я тратил их на две вещи. Одна из них – уединение: мне за глаза хватило общения с язычниками, выкрикивающими имя Христа. Другая – дюжина самых лучших частных детективных агентств из дюжины крупнейших городов Америки. Я поручил им разыскивать и отслеживать определенных людей, страдающих от определенных заболеваний. Достаточно редких. В общей сложности – восьми.

– Больных людей? Не своих исцеленных?

Мне ты говорил про них.

– Ну, они, конечно, отслеживали и другую группу исцеленных – побочные эффекты интересовали не одного тебя, Джейми, – но не это являлось их основной работой. Лет десять назад они нашли несколько сотен таких несчастных и регулярно присылали отчеты с последними данными. Их обработкой занимался Эл Стампер, когда трудился на меня, а потом я сам. Многие страдальцы уже умерли, им на смену пришли другие, ибо человек рождается для болезней и печалей, как тебе известно.

Я не ответил, но за меня это сделал гром. Небо на западе угрожающе потемнело.

– По мере продвижения моих исследований…

– А книга под названием «Тайны Червя» входила в их число, Чарли?

Он вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился:

– Я впечатлен! «Тайны Червя» были не просто частью моих исследований – они легли в их основу. Ты знаешь, что Принн сошел с ума? Он закончил свои дни в немецком замке, изучая эзотерическую математику и поедая жуков. Отрастил ногти и однажды ночью разорвал себе ими горло и умер в возрасте тридцати семи лет, продолжая кровью писать уравнения на полу.

– В самом деле?

Джейкобс пожал плечами, вернее, одним плечом, и криво усмехнулся:

– Кто может знать наверняка? Поучительная история, если это правда, но истории таких прорицателей писались людьми, не желавшими, чтобы кто-нибудь пошел по их стопам. По большей части религиозными субъектами, блюстителями Небесной страховой компании. Но сейчас это не важно, о Принне мы поговорим в другой раз.

Сомневаюсь, подумал я.

– По мере продвижения моих исследований детективы приступили к процессу отсеивания. Сотни превратились в десятки. В начале этого года в списке осталось всего десять, а в июне – три. – Он наклонился вперед. – Я искал одного, которого считал своим пациентом «Омега».

– Твое последнее исцеление?

Мои слова, похоже, его позабавили.

– Можно и так выразиться. Ну да, а почему бы и нет? Что приводит нас к печальной истории Мэри Фэй, которую я как раз успею рассказать, прежде чем мы отправимся в мою мастерскую. – Он хрипло рассмеялся, напомнив мне Астрид до исцеления. – Мастерскую «Омега», можно сказать. Только это еще и первоклассно оборудованная больничная палата.

– Находящаяся в ведении медсестры Дженни.

– Она стала для меня настоящей находкой, Джейми! Руди Келли точно бы не справился… Или сбежал, скуля, как щенок, которому в ухо залетела оса.

– Объясни мне, в чем дело, – сказал я. – Я хочу знать, во что ввязался.

Джейкобс выпрямился:

– Давным-давно, в семидесятые годы, человек по имени Франклин Фэй женился на женщине по имени Дженис Шелли. Они учились в аспирантуре английского отделения Колумбийского университета

и начали вместе преподавать. Франклин писал стихи, и его печатали – я читал его сборник, он весьма хорош. Со временем он вполне мог бы стать великим поэтом. Его жена защитила диссертацию по Джеймсу Джойсу и преподавала английскую и ирландскую литературу. В восьмидесятом году у них родилась дочь.

– Мэри.

– Да. В восемьдесят третьем году им предложили преподавательскую работу в американском колледже в Дублине в рамках двухлетней программы обмена. Пока все понятно?

– Да.

– Летом восемьдесят пятого, когда ты выступал на концертах, а я – на ярмарках с аттракционом «Портреты-молнии», супруги Фэй решили попутешествовать по Ирландии, прежде чем вернуться в Штаты. Они арендовали жилой трейлер, который наши британские и ирландские кузены называют автоприцепом, – и двинулись в путь. В один прекрасный день они пообедали в пабе в графстве Оффали, после чего столкнулись лоб в лоб с грузовиком, перевозившим овощи. Мистер и миссис Фэй погибли на месте, а ребенок, ехавший на заднем сиденье и пристегнутый ремнем, получил тяжелые травмы, но выжил.

Эта авария очень напоминала ту, что унесла жизни его жены и сына. Тогда я решил, что он тоже это заметил, но теперь сомневаюсь. Иногда мы за деталями не видим целого.

– Дело в том, что они ехали на неправильной стороне дороги. Лично я думаю, что Франклин выпил лишний бокал пива или вина, забыл, что он в Ирландии, и по привычке поехал по правой стороне. Нечто подобное, кажется, произошло с одним американским актером, хотя я и не помню его имя.

Я помнил, но не счел нужным сказать об этом.

– В больнице маленькой Мэри Фэй сделали несколько переливаний крови. Ты понимаешь, к чему я клоню? – Я отрицательно покачал головой, и он продолжил: – В крови оказался инфекционный прион, вызывающий болезнь Крейтцфельдта-Якоба – ее обычно называют «коровьим бешенством».

Снова зарокотал гром. Теперь гораздо ближе.

– Мэри вырастили ее дядя и тетя. Она хорошо училась в школе, стала секретарем суда и поступила в колледж, чтобы получить юридическое образование. Однако проучилась всего два семестра и вернулась к работе секретаря. Это было в две тысячи седьмом году. Ее болезнь никак себя не проявляла до лета прошлого года. Затем у нее появились симптомы, характерные для наркомании и психических расстройств. Она ушла с работы. С деньгами стало совсем плохо, а к октябрю две тысячи тринадцатого года возникли и физические симптомы: миоклония, атаксия, судороги. Прион окончательно проснулся и принялся пожирать ее мозг. Спинномозговая пункция и МРТ выявили наконец причину недуга.

– Господи! – не удержался я. Перед глазами промелькнули кадры новостей, которые я видел по телевизору в мотеле или еще где-то, когда ездил по стране с гастролями. Корова в грязном стойле – ноги разъезжаются, голова свернута набок, глаза выпучены, – которая отчаянно мычит, пытаясь сохранить равновесие.

– Иисус не может помочь Мэри Фэй, – произнес Джейкобс.

– Но ты можешь.

Он ответил мне непроницаемым взглядом. Затем повернул голову и стал разглядывать потемневшее небо.