Возрождённое завтра
Шрифт:
«Шинт’ сказал. Всадник подумал, что у него чешется всё, и начал его мыть. Но у Шит’а чешется только бедро. А до него ещё долго тереть шкуру», - заботливый сосредоточенный, чуть сварливый тон, так похожий на интонацию Триат’ы. Итачи не удержался от улыбки:
– Я подскажу ему. Заодно проверю, может, начала шелушиться шкура?
Арджит’ довольно заурчал. Уже смотрит на молодняк как родитель, что же станет, когда его дети вылупятся? Совсем от гордости засияет. Итачи приблизился к юноше вплотную, придирчиво осматривая указанный
Как только младший поднял голову, буквально оторопел.
– Т’чи!
– выпалил мальчишка, оставляя своё действие без внимания и широко распахивая глаза.
– Работаешь?
– Итачи добавил в тон воодушевления. Нельзя разговаривать с другими, как король. Тем более, для младших он – авторитет.
– У Шинт’а зачесался бок, и я…
– А разве Шинт’ не сказал, какой именно бок у него зачесался?
– добродушие буквально выплёскивалось наружу. Надо всего лишь направить растерявшегося и чуть оторопевшего юнца. Тем более, шкура на бедре оказалась эластичной, не шелушилась.
– Я хотел… хотел его помыть и… намазать маслом, - запинаясь, отчитался собеседник, краснея.
– Хочешь стать хорошим всадникам – слушай дракона, - выдал Итачи высокопарно, - иди сюда.
Младший поспешно обогнул дракона сзади.
– Вот здесь, - Итачи провёл по бедру Шинт’а рукой, надавливая, отчего коричневый довольно заурчал. Юный всадник принялся натирать щёткой указанное место, всё ещё красный, как варёный рак.
«Шинт’ тебя благодарит», - передал Арджит’, наконец успокаиваясь.
– Тебя тоже не помешает намазать маслом, - заявил Итачи. Как давно он не проделывал эту процедуру. Только отдельные участки, которые чесались.
Младший всадник резко встрепенулся, будто кто-то ему собирался шкуру натирать, а затем обернулся на громадного бронзового.
– Шинт’ велел передать тебе «спасибо», - снова слишком робко.
– Заботься о нём хорошенько, - Итачи покровительственно хлопнул мальчишку по плечу и направился к берегу, куда уже выбрался его соратник. Очутившись на шее дракона, он распорядился:
– Триат’а пока не вернётся в свой вейр. Да и Талина тоже. Давай-ка вернёмся домой.
«И ты снова будешь спать у меня под боком?» - с детской надеждой поинтересовался Арджит’, легко взмывая в воздух.
– Если хочешь…
«Очень. Мне с тобой так уютно».
– Хорошо, Арджит’. Только сперва придётся подождать, пока впитается масло.
«Но у меня ничего не чешется».
– Но должен же я за тобой ухаживать. А то вот молодых поучаю, а сам…
«Ты всегда за мной ухаживаешь», - возмутился Арджит’, приземляясь на карнизе их собственного вейра.
И вдруг к ним обоим одновременно пришёл ментальный сигнал: внутри кто-то есть. Как по команде всадник и дракон недоумённо переглянулись и двинулись внутрь. Кто мог понять,
«Это Ф’лар», - первым понял бронзовый. Наверно, спросил у Мнемент’а. Врял ди осмелится без серьёзной причины потревожить Рамот’у.
Ф’лар? Начинается. Зря рассчитывал на молчание Ф’нора. Теперь участвовать в новом спектакле, разглагольствующем о бесценности человеческой жизни и напрасном риске. Великая Фарант’а! Как же всё это достало!
Предводитель, как и предсказывалось, был мрачнее грозовой тучи. Наверняка сердит до предела. Хорошо хоть Лессу не захватил, а то отбиваться от двойной атаки.
– Ну что, Т’чи, решил игнорировать распоряжения предводителя?
– встретил колким тоном Ф’лар.
– Напомни, пожалуйста, когда я их игнорировал, - вежливо попросил названный.
Хотел поймать на слове. Ф’лар не давал распоряжений сидеть дома.
– Ты отказываешься от любой помощи, не хочешь слушать других, категорично воспринимаешь участие…
– Это – не участие, - жёстко перебил Итачи, - это называется жалость. А жалости к себе не потерпит ни один уважающий себя человек.
– Ты вечно всё выворачиваешь. Где ты видишь жалость? Если не можешь отличить сочувствие от…
– Сочувствие – всё равно, что жалость. Это унизительно!
– отрезал ещё более холодно Итачи, - я неоднократно просил не воспринимать меня как немощного старика. Да, я не доживу до старости, но разве это повод хоронить кого-то заранее?!
Предводитель некоторое время помалкивал, мечтая увидеть в выражении лица оппонента хоть каплю обречённости. Напрасно. Т’чи никогда не покажет своих тёмных сторон.
– Хорошо, мы немного переусердствовали. Но и ты пойми, каково мне посылать тебя на разборки, зная о твоей проблеме.
– Просто не обращай внимания. Когда я не смогу, скажу сам, - заверил Итачи.
– Не скажешь, - не поверил Ф’лар, - ты ведёшь себя так, будто болезнь или слабость – позор. Но ты же человек. Ты не можешь всегда оставаться великим и несокрушимым. Даже драконы устают.
– Скажи, Ф’лар, что именно рассказал тебе Ф’нор?
– Что ты собираешься помогать ему с Древними. Он считает необходимым посвящать меня в происходящее. А ты постоянно держишь в себе.
– Неправда, я доложил о результатах.
– Вот именно, только о результатах, а не о ходе. И хоть раз ты позволил себе вернуться с результатами, которые меня бы расстроили?
– Чем ты недоволен? Радоваться должен, что тебя избавили от лишних хлопот.
– В ущерб себе? Т’чи, ты не можешь больше работать на износ. Ты слишком ценен для Вейра. Твои таланты пригодятся в бою, а не в сомнительных рейдах в Набол.
– Так я отказаться должен? После того, как пообещал Ф’нору?
– Итачи воспротивился.