«Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы

Туроверов Николай Николаевич

2

«Помню горечь соленого ветра…»

Помню горечь соленого ветра, Перегруженный крен корабля; Полосою синего фетра Исчезала в тумане земля; Но ни криков, ни стонов, ни жалоб, Ни протянутых к берегу рук.
– Тишина переполненных палуб Напряглась, как натянутый лук; Напряглась и такою осталась Тетива наших душ навсегда. Черной пропастью мне показалась За бортом голубая вода, И, прощаясь с Россией навеки, Я постиг, я запомнил навек Неподвижность толпы на спардеке, Эти слезы у дрогнувших век. 1926

Архипелаг

1

«Глядят

карандашом набросанные рожи…»

Глядят карандашом набросанные рожи С тугого полотна моей палатки. Дым от костра, сиреневый и шаткий, В закатный час задумчивей и строже. Быть может, их чертил, в тоске с моею схожей, Какой-нибудь француз в Алжире иль Марокко И бросил карандаш, когда взревел сирокко Раздольной волей вечных бездорожий.

2

«Февральский день, и тихий, и жемчужный…»

Февральский день, и тихий, и жемчужный, Белесо отразился в зеркале воды. Прошли вдвоем. Чуть видные следы Остались на песке. Шум лагеря ненужный Лениво затихал. Ажурный контур гор В молочной мгле суровей был и выше. И оба вспомнили заснеженные крыши, Лиловый дым, закат и на окне узор.

3

«В полдневный час у пристани, когда…»

В полдневный час у пристани, когда Струился зной от камня и железа, Грузили мы баржу под взглядом сингалеза [6] , И отражала нас стеклянная вода. Мы смутно помним прошлые года, Неся по сходням соль, в чувалах хлеб и мыло, - В один забытый сон слилося все, что было И все, что не было, быть может, никогда.

4

«Прорезал облака последний резко луч…»

Прорезал облака последний резко луч. Дохнуло море солью сыровато, И краски расцвели внезапно и богато На склонах смугло-желтоватых круч. Минувшего нашел заветный ключ, - Знаком залив, знакома эта влага: Мне в детстве снился зной архипелага И этот мыс на фоне сизых туч.

6

Сингалезы - основная нация в стране Шри-Ланка.

В горах

1

«Глубокий снег лежал в горах…»

Глубокий снег лежал в горах. Был лунный свет мутнее дыма. Попутчик мой сказал: «Аллах Хранит в дороге пилигрима». Кто он, откуда? Для меня Не все равно ль. На горном склоне Он своего поил коня, И вместе пили наши кони. Теперь нас ждет в горах ночлег, И знаю я, дрожа от стужи, Он для меня расчистит снег, Простелет рваный плащ верблюжий И, вынув свой кремень и трут, Зажжет подобранные сучья. Счастлив Аллах, царящий тут, Слуги ему не надо лучше. 1923

2

«Я скрылся от дождя, от ночи и от бури…»

Я скрылся от дождя, от ночи и от бури В пастушьем шалаше. Пастух был нелюдим, Но он мне место дал у очага на шкуре И круглый хлеб, надъеденный самим. В горах случайны и безмолвны встречи. Что

он мне мог сказать, что мог ответить я, Когда нас крепче слов сближает мех овечий И скудное тепло дымящего огня. 1923

Снег

1

«Ты говоришь: «Смотри на снег…»

А. Туроверову

Ты говоришь: «Смотри на снег, Когда синей он станет к ночи. Тяжелый путь за прошлый грех Одним длинней, другим короче; Но всех роднят напевы вьюг, Кто в дальних странствиях обижен. Зимой острее взор и слух, И Русь роднее нам и ближе». И я смотрю… Темнеет твердь. Меня с тобой метель сдружила, Когда на подвиг и на смерть Нас увлекал в снега Корнилов. Те дни прошли. Дней новых бег Из года в год неинтересней, - Мы той зиме отдали смех, Отдали молодость и песни. Но в час глухой я выйду в ночь, В родную снежную безбрежность - Разлуку сможет превозмочь Лишь познающий безнадежность. 1924

2

«Нежданной дорогой с тобою мы двое…»

Нежданной дорогой с тобою мы двое Идем неразлучно, мой спутник и брат, И помним мучительно время былое - Мелькнувшее детство свое золотое И родины страшный, кровавый закат. Я знаю: тоской и работой остужен, Ты числишь устало пустынные дни; Наш путь и далек, и уныл, и окружен, Но будет порыв наш стремительно нужен, Когда мы увидим огни. Услышим звенящие трубы возврата И, близко видавшие смерть, Мы круто свернем на восток от заката, И будет ничтожна былая утрата Для вновь обретающих твердь.

Зори

1

«Все тот же Лувр и тот же Тюльери…»

Все тот же Лувр и тот же Тюльери, Просторные, пустынные аллеи, В воде бассейна медленные змеи Весенней, догорающей зари. И в окнах тот же рыжеватый свет - Вечерний слиток золота и меди, И на закат все так же прямо едет Со шпагою упрямый Лафайет.

2

«О неземной, невероятной неге…»

О неземной, невероятной неге Возвышенного бытия Строфой классических элегий Звенит фонтанная струя. И сыпет золотом богато Заката щедрая рука, Загнув над крышею сената Торжественные облака.

3

«Прохожих редких четок шаг…»

Прохожих редких четок шаг. Длиннее тени на газоне; Ты ждешь, когда фонарь уронит В канал серебряный зигзаг. Как передать в простых речах И этот вечер вешне-мглистый, И этот блеск, сухой и чистый, В твоих восторженных очах. 1925

4

«Весны волнующий намек…»

Весны волнующий намек Опять уверит и обманет. В рассветном уличном тумане Мой путь не нов и не далек. Давно надежд всех минул срок; Но нужно ль сердцу биться глуше, - Грузя в вагон свиные туши, Я вижу розовый восток.