Возвращаясь к себе
Шрифт:
Милка возвращается и садится опять напротив, стреляя глазами. Пашка больше не тормозит, идет в атаку. Она сначала недовольно отшивает его, но потом ловит на себе мой заинтересованный взгляд, и начинаются брачные игры богомолов. Сама разворачивается к нему своей шикарной грудью, при этом еще выше задирая ногу и демонстрируя мне обнаженное бедро. Эх, может я зря? Да ладно, Пашке нужнее. Отворачиваюсь, смотрю в зал. Там пока все нормально: подвыпившая компания у окна собирается уходить, два корпоратива, на танцполе весело. Может, спуститься в бар, дать Пашке возможность
— Пойду посмотрю, как новенький работает, — говорю и спускаюсь вниз. У барной стойки обвожу взглядом клуб.
Компания, заказавшая корпоратив, похоже, ошиблась адресом. Нафига переться в модный клуб, чтоб сидеть за столом и вести беседы, пытаясь перекричать музыку? Их надо было на второй этаж сажать, основной контингент здесь — «кому за…». Вдруг натыкаюсь взглядом на знакомое лицо. Вот черт! Черт! Черт! Моя бессонная ночь десятилетней давности! Где ты, Милка, срочно твоя помощь нужна! Это ж надо, аж вспотел. Опять почувствовал себя тупым подростком. Специально вычеркнул ее из памяти после школы, не искал, не спрашивал. Мамочкина дочка, отличница, Лиза Савельева.
Ну и как живешь? Обертка красивая, дорогая. Колечка, вроде, нет. Ага, вот и кавалер. Глаз не сводит с мужика лет 40, сидящего во главе стола. Вот уж не думал, что тебе нравятся постарше. Грустный итог: идеальная девочка охотится за богатым мужиком. Перебираю в памяти: Исаев…Иванов… Точно! Дизайнер Сергей Ивашкин, мне его агентство еще рекомендовали для оформления «Атаки».
Включают медляк, и она встает. Так, стоп, детка, этот танец мой. Подхожу и будто случайно сталкиваюсь с ней, приглашаю на танец. Мы танцуем и даже разговариваем, и я незаметно разглядываю ее. Красивая, стильная, ухоженная. Лишь отдаленно напоминает девочку-подростка в выцветшем свитере. Жаль. Ту девчонку я бы ни на кого не променял.
Я что-то говорю ей, но она не слышит. Не смотрит в глаза, даже когда мы проходим к ее столику, и я нагло усаживаюсь рядом. Ее коллеги косятся на мои татуировки. Сразу вспоминаю Лизину мамашу, Лилию Викторовну, которая меня терпеть не могла, а отца моего называла уголовником. Доля правды, если честно, в этом была. Отец по глупости в 19 лет попал в колонию: возвращался домой с подвыпившей компанией и на спор сорвал с прохожего шапку. Советская фемида впаяла тогда как за «организованную преступную группировку». Потом он освободился, занялся делом и в общем-то стал уважаемым человеком. Но пятно на репутации на всю жизнь.
Вижу, что Лизе мое общество нужно, как прошлогодний снег, но не собираюсь уходить. Последняя попытка: приглашаю ее за свой столик. Нафига? Сам не знаю. Чтобы ее шокировала выпрыгивающая из трусов Милка или Ирокез, в засос целующий свою девчонку? Естественно, она отказывается, и я ухожу восвояси с противным чувством, что меня послали.
За нашим столиком, как я и ожидал, — порно. Милка на коленях у Пашки, и, по-моему, до туалета они не добегут. Увидев меня, смущенно сползает на диван и одергивает платье.
— Ну как работает? — спрашивает Ирокез и, видя, что я не понимаю, о чем он говорит, добавляет. — Как новый бармен работает?
— Ааа… нормально, —
Пашка подает условный сигнал, типа «надо поговорить». Под глупым предлогом опять встаю из-за стола. Он догоняет меня на полпути к бару.
— Леха, выручай, такая девочка! Дай ключи от кабинета хоть минут на 10, всю жизнь буду должен!
Да что ж такое! Места им больше нет, как в моем кабинете, на моем диване. Не то чтобы мне было жалко, но после Пашки я на этот диван уже не сяду.
— Паш, не наглей, — говорю с досадой, ероша волосы, и сую ему несколько купюр. — На, сними квартиру, Милку 10 минут не устроит.
Он берет деньги с радостью и вдруг настороженно смотрит на меня.
— А ты откуда знаешь? Ты что… с ней?
— Да ладно тебе, видно же, что она на тебя запала!
Правду ему знать не надо. Парню и так не везет с противоположным полом, потому что этот самый пол мечтает только о богатом спонсоре, который сначала задарит подарками, а потом выкинет, но не о простом порядочном парне, который будет всю жизнь носить на руках. Так что Пашку надо поддержать.
Он счастливый возвращается к столику и садится рядом с Милкой. Немного пошептавшись, парочка собирается уходить. Милка гордо и эротично проплывает мимо, крича всем своим видом: смотри, какую меня потерял! Подмигиваю Пашке, пусть хоть кому-то будет хорошо. Он выводит ее из бара, потом вдруг возвращается один, запыхавшийся и, подскакивая, шепчет:
— Черт, Леш! Дай твою машину до утра!
Смотрю на него во все глаза.
— Ты же на колесах…
— Да понимаешь, — он мнется и краснеет, — у меня там… Ну что тебе жалко, доедешь на моей! Мы с Милой покатаемся немного.
— Ага, покатаетесь…С Милой… На заднем сидении моего БМВ… Ладно, черт с тобой, — сдаюсь я, кидая ему ключи и забирая его от скромненькой «Лады». — Удачи! — кричу уже в спину убегающего Пашки.
Ладно. Друзьям надо помогать. А Пашка на самом деле отличный парень и настоящий друг. Мы с ним два года назад сплавлялись на байдарках по Енисею. Тонули и выбрались чудом. Два дня шли пешком по тайге без еды и спичек. В таких передрягах человек становится ближе, чем родной брат. Помню, как завалились к нему домой после этого похода: в одежде с чужого плеча (спасибо бабке деревенской за дедовы шаровары, свое-то утопили), рожи побитые и распухшие от комариных укусов. Как нас вообще признали! Потом я Пашку в свой город перетянул, с работой помог. Он наивный немножко, ему трудно в этом мире.
В половине одиннадцатого решаю ехать домой — здесь все нормально и без меня. Попрощавшись с Ирокезом, который может зависать хоть до утра, выхожу на морозный сентябрьский воздух и торможу от неожиданности. Опять она здесь и с той же дамочкой, с которой сидела за столом. Ба! Да их кинули!
— Я же думала, что Сергей Николаевич нас отвезет! — упрекает дамочка Лизу, нервно теребя в руках сумочку. — Мне муж уже раз 5 звонил, теперь скандал устроит!
— Что я могу сделать, Маргарита Сергеевна! Придется подождать минут 30.