Возвращаясь на Землю
Шрифт:
– Да, в лаборатории, провожу исследования. У нас самый мощный телескоп и спектральный анализатор. Каждое утро мы измеряли температуру атмосферы на Венере, а также влажность и давление у поверхности. То же самое для Марса и Луны, реже для Меркурия.
– А как насчет более далеких планет?
– С ними тоже работаем, но, вообще, ими занимается другая бригада.
– У тебя интересная работа, - произнес Джерри с небольшой долей зависти.
– А ты где работаешь?
– В NASA.
– Ну конечно, как я сразу не догадался. Там, наверное, лучше, чем здесь, - сказав это, Алексей перешел на шепот и с улыбкой добавил, - я всегда хотел там работать.
– Конечно, я предпочту работу на родине любой другой. А ты разве нет?
– Американец удивленно посмотрел на Алексея, неожиданно спрятав улыбку.
–
– Алексей сказал это настолько уверенно и спокойно, что ему вдруг стало стыдно перед новым товарищем, а также перед миллионами русских людей, которые его не слышали в тот момент.
– Но ты мечтал стать астронавтом?
– Да, с шестнадцати лет.
– Значит, тоже сумасшедший…
– Наверное. Все мы такие.
– Алексею понравилась мысль Джерри о том, что о карьере космонавта люди мечтают только в раннем детстве, за исключением редких, по-настоящему безудержных безумцев, которые идут до конца. Вдруг он почувствовал что-то новое и свежее во всем теле, с внезапной легкостью на душе он не спеша принялся осматривать чистым, светлым взглядом всех сидящих в салоне людей и улыбнулся, томно сомкнув глаза. Почему-то ему захотелось растянуть этот момент и как следует его прочувствовать. Вдобавок ко всему, из открытой форточки потянул свежий весенний воздух и, смешиваясь с запахом духов, которого Алексей прежде не чувствовал, легко и ласково колыхал его темную челку. Он уже готов был взлететь, как пушинка и прикоснуться к облакам, но облаков не было. “Отлично”, - сказал он про себя, - “сегодня звезды не дадут мне спать”. Как только он дошел взглядом до Джерри, то встретил столь же открытый и светлый взгляд, смотрящий сквозь преграды настоящего прямо в будущее.
Между тем, напарники даже не заметили, как автобус постепенно снижал скорость, пока, наконец, не затормозил так резко, что все сидящие непроизвольно привстали с сидений и, чуть было, не свалились в одну большую кучу. Алексей же чуть не перевалился через перегородку прямо на подножку. Джерри успел схватить его за руку и удержать на ногах, а точнее на мягком месте, которым тот оперся на перегородку.
– Спасибо, - проговорил он в легком шоке.
– Не за что, - произнес Джерри в ответ.
Вновь улыбнувшись друг другу, они таки приняли вертикальное положение и вслед за остальными астронавтами двинулись к выходу. Сойдя с подножки, они направились туда, куда им указал мужчина в военной форме, ожидавший их на автобусной остановке – к восьмиэтажному зданию кубической формы. Оно гордо возвышалось над обширной лужайкой, которая каждое лето наливалась живым, сочным цветом коротко подстриженной травы и контрастными темно-зелеными фигурами кустов самых разнообразных угловатых форм. В радиусе двухсот метров от этого места, пожалуй, одного из самых уютных в городе, не было никаких строений, и для того, чтобы попасть в здание, приходилось преодолеть около ста пятидесяти метров от проезжей части по выложенной фигурным кирпичом тропинке мимо плотно насаженных кустов шиповника и сирени. Солнце опускалось все ниже и окрашивало небо все более насыщенно. Красные пятна заката отражались в высоких окнах, ни в одном из них не горел свет, и складывалось впечатление, будто в здании не было ни души.
Компания из одиннадцати человек, уверенно и в какой-то степени величественно пройдя вдоль бесшумной поляны, вошла в гостиницу и миновала бдительных дежурных, которые тут же поспешили отдать воинское приветствие начальнику ЦУПа. Алексей был удивлен увидеть Кромешникова во главе делегации – в автобусе он его странным образом не заметил. Он вертел головой больше, чем кто-либо: попасть внутрь этого здания он мечтал с первого года учебы в Звездном; тот факт, что в этой гостинице останавливались космонавты семи разных держав, уже вдохновлял его. По его прежним представлениям, он должен был почувствовать что-то особенное, как человек, впервые вошедший в вековой храм, но все неизведанное становится менее захватывающим, когда прикасаешься к нему, и порой оказывается, что оно привлекательно, в наибольшей степени, лишь своей недоступностью.
Как только они вошли в лифт, высокие, ярко освещенные голубые стены сменились блестящим зеркальным металлом. Впервые за долгое время Алексей не испытывал страха, поднимаясь в лифте, к тому же подъем произошел так быстро, что он не успел предаться своей фобии и представить все, что
– Дамы и господа, - начал Кромешников, как всегда, предельно красноречиво, - сегодня ваша последняя ночь на Земле на ближайший год. В этом корпусе вы будете находиться до завтрашнего утра. Пуск состоится, напоминаю, в час дня, автобус придет за вами в девять утра. Ужин будет подан в девять часов, до этого времени вы успеете освоиться, пообщаться и отдохнуть. И еще кое-что, настоятельно рекомендую вам не покидать корпус до утра, чтобы исключить любые чрезвычайные ситуации. Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Дежурный проведет вас в ваши номера. – На этих словах он жестом подозвал к себе офицера, стоявшего у противоположной стены, и что-то прошептал ему на ухо. Прежде чем направиться вместе с ним к выходу, Кромешников добавил напоследок: - и советую лечь пораньше.
После его ухода численность толпы в холле увеличилась раза в два, космонавты в сопровождении работников гостиницы начали суматошно расходиться по номерам. Алексею досталась обширная комната в самом начале коридора. Уют, который царил в ней, поразил его сразу при входе: на высокий белый потолок, стены приятного морского цвета и аккуратно заправленную кровать падал мягкий свет четырех ламп с фиолетовыми абажурами, расположенных в углах. Кровать была прижата торцом к стене и стояла боком к двери – между большим дубовым шкафом и огромным окном на всю стену. Напротив кровати стояла дубовая тумбочка с телевизором и телефоном, а справа – высокий и тонкий торшер, который был выключен, в отличие от остальных осветительных приборов. Над центром комнаты, вместо люстры, висела маленькая модель летающей тарелки, на удивление удачно сочетавшаяся с интерьером.
Окинув наигранно критичным взглядом свою спальню, Алексей остановил взгляд на летающей тарелке, разулся, подошел к шкафу и положил в него свою сумку, после чего устало сел на кровать напротив окна и просидел так около пяти минут, ни о чем не думая – мозг устал думать, он постоянно нагружался из-за пустяков, иногда мысли большими, коварными полчищами атаковали его, ослабляя остроту внешних ощущений и ориентацию. Прямо перед ним открывался вид на маленький, но всегда живой и хорошо освещенный город, но Алексей не видел ничего дальше окна, потому что не смотрел. В общем-то, задуматься ему было над чем: во-первых, таких случаев, когда космонавты отправлялись в космос без какой-либо подготовки, как он, на следующий день после короткого ознакомления с планом полета, прежде не бывало, во-вторых, подготовить первую в истории Земли экспедицию на Марс представляется делом нелегким, и неизвестно, сколько времени должно было уйти на строительство корабля. И все же в тот момент ему было безразлично, что скрывалось за проектом “Прометей-1” и как его сумели подготовить в столь короткий срок.
Ненадолго очнувшись, Алексей дотянулся до сумки, достал из нее крохотный плейер, надел наушники, лег на покрывало и вновь ушел в себя. Глядя на все ту же летающую тарелку, он начал тонуть в волшебном звуке, электрический бит со скоростью 132 удара в минуту распространялся по его телу, затрагивая каждый мускул и иногда вызывая фиксированный ритмичный тик. Он по-прежнему не думал ни о чем, даже над тривиальными текстами, которые начитывали у него в голове мастера классического электрофристайла. Ничего не было приятнее, чем расслабиться после долгого дня, полного ярких переживаний и впечатлений. Вполне возможно, за последние несколько лет он не переживал стольких потрясений, сколько пережил за прошедший день, и конечно, он понимал, что это было лишь началом, и все, что он перенес, не сравнимо было с тем, что ожидало его впереди.