Возвращение Акиры Куросавы
Шрифт:
Но, думается, Конецкий напрасно возлагал надежды, что близкое знакомство породит более джентльменское отношение к рыбам. В той же Камакуре я посмотрел «рыбий» хроникальный фильм и вынес удручающее впечатление. В дальнейшем я видел множество подобных лент по телевидению и с печалью убедился в типичности камакурской продукции.
Сейчас по всему миру распространилась не только подводная охота — весьма жестокая, а и некие овеянные спортивным риском игры с обитателями морских глубин. Прокатиться верхом на подводном жителе, проплыть, держась рукой за его хвост, жаберную крышку или щупальце, в то время как напарник энергично накручивает волнующие кинокадры, ну хотя бы просто дернуть за хвост проплывающую мимо акулу, отчего ее желудок вываливается наружу, так слаб в ней внутренний сцеп, — модная забава состоятельных обормотов и их прихвостней. Появилась когорта подводных профессионалов вроде «белых охотников» на сафари, альпийских проводников или инструкторов горнолыжного спорта в Альпах. Киношники, фотографы, телевизионщики тоже прилежно взялись за «рыбный бизнес». Как были счастливы подводные очаровательные уродцы, мнимо
Как жалка была огромная акула, которую красавица в акваланге (под охраной стрелка) дергала за хвост и плавники. Акула и не думала нападать и даже защищаться, она помышляла лишь о бегстве, чему мешал рельеф дна. А замученный другой настырной русалкой скат, такой страшный на вид, такой испуганный и беспомощный перед аквалангисткой! Бедные, бедные рыбы!..
Мне кажется, на сегодняшний день человек, убедившись, что подводные обитатели куда менее страшны, чем ему казалось, еще больше разнуздал свои дурные инстинкты. И если не будут срочно приняты суровые законы и охранительные меры, то несчастные «тигры» морей и все им подобные убийцы — сущие дети перед человеком — будут истреблены под корень. Да и не просто истреблены, а с издевкой, с дурацкой усмешкой, унижающей не их, а суть человека, и без того униженную слабоумным поведением в дающей жизнь среде. Дерсу Узала, Арсеньев, боявшиеся сделать лишний выстрел в еще богатой и населенной тайге, спугнуть вольного зверя, причинить хоть малый ущерб дышащему миру, вернитесь и напомните людям о законе круговой поруки, связывающей всех населяющих землю!..
Забавны, трогательны тюлени, жонглирующие мячами с булавами, вылавливающие из воды разные брошенные туда предметы, кувыркающиеся на гладком бетонном окоеме бассейна, безошибочно ловящие рыбешку, полученную в награду за очередной фокус, умилителен гигантский морской слон с добродушной мордой, облепленной лавой носовой жидкости, когда он вытягивает за кормом свою толстенную и гибкую шею, но есть ли этический смысл в этих представлениях? Тюлени давно уже на арене, а охота на них принимает все более зверский характер, морские слоны не первый год демонстрируют свою умилительную неуклюжесть, а тем временем их извели подчистую. Может быть, стоит отказаться от всякого шутовства с животными, нашими меньшими братьями не в поэтическом, а в биологическом смысле, и воспитывать детей в настоящем уважении к ним, в сознании того, что надругательство над зверем так же аморально, как надругательство над человеком?
…Через Иокогаму, сменившую день на ночь, пока мы ехали ее прямыми улицами мимо кварталов, сплошь занятых китайскими ресторанами, освещенных китайскими фонариками, мимо громадного порта, где дремали на рейде темные печальные грузопароходы, а у причала сверкал огнями кают, гостиных, баров и танцзалов океанский лайнер под английским флагом, мы вернулись в Токио, в свой настолько комфортабельный отель, что человек, напрочь освобожденный от телесных усилий, в самом деле может превратиться в уэллсовского марсианина, состоящего из одной головы — вместилища мозга, весь остальной телесный состав заменен техникой.
Когда оказываешься в номере, рука невольно тянется к пультику управления телевизором на ночном столике и включает ярко расцвеченный экран. Черно-белые передачи крайне редки, разве лишь когда показывают старые кинофильмы. В первые дни, зная, сколько бед причинил телевизор японскому кино, я с некоторым ужасом поглядывал на большую полированную коробку с голубоватым бельмом экрана. Но затем пересилил себя и выпустил джинна из бутылки…
Здесь семь каналов, по которым с раннего утра допоздна беспрерывно идут передачи. Четыре программы иссякают к двенадцати, началу первого ночи, а восьмая, десятая и двенадцатая работают нередко до четырех утра. Порой в глухую заполночь пускают фильмы ужасов, чаще всего Хичкока.
Что можно сказать о телепродукции в целом? Сначала на ум приходят разные восторженные слова: богатство, разнообразие, яркость, выдумка! Затем восхищение начинает стремительно таять, и в конце концов остается одно: скучно. Да, знаменитое японское телевидение, наделавшее столько бед, едва не погубившее Куросаву и толкнувшее Синдо к порнофильмам, надоедливо, примитивно, аляповато и, главное, скучно. За обманчивой пестротой скрывается назойливое, удручающее однообразие и пустота. Конечно, бывают интересные передачи. Это прежде всего относится ко второй программе государственного телевидения, дающей интересные культурные и общеобразовательные программы. Бывают и хорошие спортивные передачи, научно-популярные фильмы, спектакли театров Кабуки и Но, концерты, политические обзоры, хроника текущих событий. Но ценное, содержательное, талантливое тонет в потоке халтуры, рекламы, доводящей до безумия, скверных и безвкусных мультипликаций, идиотских фильмов для подростков о пришельцах из других миров, побеждающих картонных чудищ, и гольф, гольф, гольф — без конца и без всякой меры. Самый неувлекательный, зрелищно ленивый и снобистский вид спорта буквально полонил голубой экран. Соревнования по гольфу нередко передаются сразу по трем программам. Если же не показывают состязаний, то обучают удару — какой-то среднеарифметический человек без конца замахивается клюшкой и лупит по тугому мячу, чтобы пустить его над поляной, кустарником, буераком и лужей. Это игра для одиночек, к тому же состоятельных. Куда популярней в Японии бейсбол, играют все — от мала до велика, играют, как бразильцы в футбол, используя любой пустырь и самый примитивный инвентарь. Частый показ бейсбольных соревнований имеет, по крайней мере, основание в его массовости. Все остальные виды спорта куда более редкие гости
Спортивная жизнь Японии, коль уж об этом зашла речь, разительно отличается от нашей. У нас наиболее популярны футбол, хоккей, легкая атлетика, коньки, лыжи, баскетбол. В Японии — бейсбол, американский футбол, регби, травяной хоккей. Американский футбол жесток и однообразен: сговор — свалка, сговор — свалка, и так до одури, пока наконец какой-нибудь счастливец не промчится с грушей мяча до положенного места. Этот футбол долго уступал в популярности регби, хоть и похожему на него, но отличающемуся куда большим разнообразием и обилием возможностей. Американизм побеждает не только во внешних формах жизни, в манере поведения, одежде, зрелищах, но и в спорте. Даже древние и любимые народом виды японской борьбы: сумо, дзюдо, каратэ — потеснились перед омерзительным кетчем, завезенным из-за океана. А в последнее время вошел в моду новый вид бокса — с участием ног. Это какой-то сплав нормального бокса с кетчем. Дерутся в обычных боксерских перчатках по правилам и в стойке классического бокса, и вдруг один из боксеров наносит противнику удар по ребрам ногой, тот лягает его, в свою очередь, и тут первый подпрыгивает и кетчевым приемом ударяет его коленками в грудную клетку. Глубокий нокаут. Такой глубокий, что происходит долгая церемония награждения победителя, он получает пышные и безвкусные призы от разных фирм, вазы, кубки, статуэтки, коробки, перевязанные лентами, а побежденный без сознания валяется на досках ринга. О нем забыли, никто не пытается ему помочь, привести в чувство. Профессиональный ринг, как известно, нежностью не отличается, но такого неуважения к спортсмену и наплевательства на человека я не видел даже в Америке. Когда сверхсчастливый победитель пролезал под канатами, чтобы попасть в объятия болельщиков, поверженный боксер очнулся, встал, хватаясь за канаты, и проковылял в свой угол, где висел его халат, но почему-то не было ни тренера, ни менеджера. Неужели на нем так вот сразу поставили крест?
В Японии придумывают все новые и новые виды спорта. Самое последнее изобретение — футбол на велосипедах. Выглядит занятно, но трудно сказать — привьется ли…
Что бы вы ни смотрели по телевизору — спортивное состязание, фильм, пьесу, концерт, — в самый неподходящий момент вторгается реклама, чаще всего трех фирм: «Сони», «Сейко», «Сантори». Когда демонстрируется фильм, это еще куда ни шло. Художественное впечатление ломается, конечно, но смысл происходящего все же не пропадает. Пока на экране молодые люди с глупыми лицами наслаждаются «Сантори»-виски — «классическим виски Японии», показ фильма прекращается. Исчезла с экрана четырехгранная бутылка, пошел фильм дальше. Но ведь нельзя же остановить спортивное состязание. Идет третий раунд, судьба боя висит на волоске, и тут исчезает ринг — и во весь экран наручные часики «Сейко». Оттикала «Сейко», медовый голос — в который раз — оповестил усталое человечество о несравненных качествах этой фирмы, — вернулся ринг. Но на нем уже другая пара боксеров, и чем кончился предыдущий бой — неизвестно.
Фирмы в своем праве. Они не только приобретают безумно дорогостоящие минуты для рекламы, но и субсидируют передачи: и спортивных соревнований, и концертов, и всевозможных шоу. Это косвенный вид саморекламы. Мы наслаждались зрелищем бескомпромиссной борьбы двух теннисных богов — Лейвера и Розуолла, это устроил нам старик Сантори. Спектаклем театра Но мы обязаны фирме «Сони», а детской передачей — концерну «Марубани». По существу, они хозяева четырех из семи программ телевидения. И если передачи стали однообразными, скучными, порой убогими, то это объясняется пошатнувшимися делами фирм. Даже противники телевидения вроде Куросавы говорят, что несколько лет назад программы отличались несравнимо большей изобретательностью, разнообразием и блеском. К созданию их привлекалось все самое талантливое и яркое в стране, денег не считали. Расцвет японского телевидения отражал невиданный расцвет японской экономики и преуспевание ведущих фирм. Но этот полупаразитарный расцвет — на мыслях, скупаемых по всему свету, так же как скупается сырье, отсутствующее в Японии, — кончился. Нынешний спад объясняется прежде всего отсутствием идей, гибкой технической мысли, способности к решительному обновлению, Япония легко расставалась со своими гениями и талантами — нередко Нобелевская премия венчала японских ученых, но работали они, как правило, в американских исследовательских центрах. Японские промышленники делали ставку не на них, а на высокую квалификацию, дисциплинированность и усердие рядовых исполнителей. Быстро, много, хорошего качества — вот что характеризовало промышленность Японии, но отнюдь не новаторство, озарение. Надо прямо сказать: во главе японской экономики стоят люди с головой, волей, размахом и громадным опытом; очевидно, они найдут выход из застоя. А как это отразится на японском телевидении — сказать не берусь.
Во что же обошлась стране борьба телевидения и кино? Закрылась самая большая и сильная киностудия «Дайэй». Ее президент, смелый и принципиальный Нозака, с донкихотской наивностью пытался удержаться на высоте искусства вопреки всему и пал под развалинами студии. Другая крупнейшая студия, «Тохо», тоже пытающаяся сохранить лицо, хотя и не так строго, как «Дайэй», еще борется за жизнь. Студия «Тоэй», первая спустившая флаг искусства и ставшая на путь откровенной халтуры — умопомрачительные приключения, чудовища, американизм, постель, — процветает. Уцелели в материальном плане, рухнув в художественном, студии «Никацу» и «Сютике». Первая славилась фильмами о чистой, юношеской любви, в них блистали нежные Юрико Асаока и Саюри Есинга, теперь отсюда льется мутный поток порнографии. Вторая специализируется на псевдоисторических картинах с бесконечной рубкой на мечах — так называемых Якуда-фильмах. Когда-то эти фильмы рисовали образ благородных разбойников вроде Робин Гуда, друга бедных, грозы богатых, но сейчас социальный и гуманный смысл исчез. Остался голый бандитизм.