Возвращение Апостолов

Харламов Сергей

27. Похмелье

Очнулся он, когда почувствовал, как что-то жидкое и влажное стекает быстрыми струйками по его лицу. Медленно приоткрыв глаза, Дэвид увидел Крейза, стоящего над ним с какой-то склянкой в руках. Из неё, по всей видимости, он только что поливал Дэвида. Между тем наш герой уже мысленно проклинал себя на всём, на чём белый свет стоит.

«Надо же было так налакаться, — ругал Дэвид самого себя. — Ответь, ты теперь можешь самостоятельно двигаться или тебе захотелось к маме на ручки?»

Внутренний голос молчал.

Вместо него заговорил Крейз.

— Ну, ты дал! — самодовольно хмыкнул он. — Сразу видно, новичок. А все туда же. Шариков не хватает? Ну, ты мне скажи!

Речь, насколько понял Дэвид, шла отнюдь не о его умственных способностях, а о деньгах, имевших шарообразную форму. И он, уже было навострив уши, снова стал прислушиваться к тому, что делалось у него внутри, мало интересуясь забавами Крейза. Внутри у Дэвида был полный мрак, такой, какой бывает разве что у заскорузлого тюфяка, несколько старого и довольно поношенного.

Крейзу тем временем наскучило упорное молчание собеседника. Он сперва тихонько, потом сильнее стал пинать пыльный полосатый матрац, на котором лежал Дэвид.

Космодесантник нехотя оторвал голову от мохнатого, сбившегося в плотную ворсистую массу, необработанного куска войлока, решительно не понимая, что верзиле от него надо.

— Вставай! — продолжал расталкивать его веселящийся бандит. — На том свете отоспишься.

С такими словами он протянул Дэвиду склянку, из которой совсем недавно его поливал. Теперь же внутри неё было влаги на два глотка, не больше. «Смотря ещё, какие глотки», — философски заметил Дэвид, косясь на Крейза и опасаясь какой-нибудь очередной выходки. Но тот лишь снисходительно улыбался. Дэвид хлебнул, как ему показалось, обычной воды и почувствовал, что совсем не этого ему хочется. «Сопьюсь», — подумал он, потянулся, сделал неясный жест руками и понял, наконец, что стоит на ногах.

Крейз щерился в своей огромной ухмылке человека, которому ни до чего нет дела, но считающему, что раз уж что-то происходит, то почему бы, собственно, не улыбнуться.

Дэвид изобразил на своём лице довольную гримасу, подтянул штаны и онемел. Кобура была пуста.

Крейз заметил происшедшую на физиономии Дэвида перемену и захохотал.

— Чего, дружок, сапоги свои потерял?

Его смех отразился эхом от пустых, ободранных стен убогой комнатушки, загремел в разбросанной посуде и домашней утвари и даже, пробравшись каким-то непонятным образом в дымоход, возвестил о себе осыпающейся сажей.

Дэвид только теперь понял, почему с него сваливались брюки. Из всей одежды на нём, кроме штанов, была бежевая форменная косоворотка и розовые, окаймлённые синим кантом, носки. Больше ничего, если не считать глупо болтающейся на поясе кобуры, на Дэвиде не было. Голубой шар вместе с устройством для вызова машины времени уплыли неведомо куда, оставив в его памяти лишь воспоминание о космодесантском комбинезоне.

— Не беспокойся, — пояснил Крейз, которому грустная мина на лице Дэвида показала беспричинность распирающей его радости. — Все твои вещи в полном порядке. Оружие тоже.

Кстати, — таинственным шепотком прибавил бандит, — твоя 681 марка довольно устарела. А что ты скажешь на это.

Крейз извлёк из кармана бластер гигантских размеров невиданного Дэвидом калибра.

— Ну, как? — продолжил тот после смачного плевка на пол. — Нравится?

Дэвид утвердительно замотал головой.

— Бери! — Крейз протянул ему довольно увесистую «пушку». — Мне она всё равно ни к чему. И так уже тошнит от всех этих сверхсовременнейших изобретений.

— Я тебе хочу кое-что сказать, — заговорил вдруг он, приблизившись к Дэвиду на такое близкое расстояние, что ещё не полностью отошедший от вчерашнего, наш космодесантник почувствовал неиствовствующий смрад, выплеснувшийся из глотки громилы. Отводя в сторону лицо, Дэвид весь обратился в слух.

— Ты знаешь, что за дело подвернулось нашему боссу? — гудел Крейз. — То-то! Не знаешь. Зря ты, парень, очутился в этих краях, помяни моё слово. Зря. Но, как говорится, теперь уже ничего не попишешь. Мы набираем команду смертников.

Крейз внимательно посмотрел на отшатнувшегося было Дэвида, кивнул в знак понимания и продолжил.

— Звучит, честно говоря, не очень. Но что поделаешь. Жизнь есть жизнь. Так вот. Работающие на нас учёные физики обнаружили энергетический вакуум-створ, переход через гиперпространство. Это тебе о чём-нибудь говорит?! Так-то, приятель.

Крейз произнёс длинное ругательство, пнул ногой какую-то алюминиевую сковородку, потом присел на освобождённый Дэвидом матрац.

— И самое противное, чёрт возьми, во всей этой затее то, что Стирн не желает руководствоваться мерами предосторожности. Как-никак мы простые люди, пусть в хорошей экипировке. Через вакуум-створ не может пройти ни одна флигационная установка, ни один краулер. Вот и посуди сам. Если кто-то из наших хреновых экспериментаторов не там проведёт линию переноса, считай, что наша песенка будет спета.

Крейз умолк. Дэвид прошёлся по комнате, направляясь к чудом уцелевшему зеркалу, осмотрел в нём своё, подёрнувшееся щетиной лицо, наклонился, взял валяющийся под ногами допотопный утюг и со всего маху запустил в эту красную, не выспавшуюся рожу бывшего помощника командира корабля «Констьюдери».

Зеркало треснуло, раскалываясь на множество крупных и мелких никчемных стекляшек, и в тот же момент за входной дверью послышался быстрый приближающийся перестук женских каблучков. Дверь распахнулась.

28. Эджина

— Кто к нам пожаловал! — Крейз приподнялся и водрузил добрый десяток слагов своего буйволовьего веса на огромные ноги заправского тяжелоатлета.

Только что вошедшая девушка была чрезвычайно молода. На вид Дэвид дал ей 20–22. Но её грозное выражение лица давало понять, что эта себя в обиду не даст.

— Эй, обалдуй, — прикрикнула она на Крейза. — Ты разве не слышал приказа не шуметь. Вот заявятся сейчас сюда «индюки», тогда попляшешь.

Она яростно сверкнула глазами. Потом перевела их на Дэвида.