Возвращение Апостолов

Харламов Сергей

— Что с тобой поделаешь. Ты ведь и без нас всё сама уже решила…

Эджина согласно кивнула.

— Баста, — твёрдо сказал он, стукнув кулаком по столу. — Поговорили, и будет. Забирай карту. Мой последний ответ: тебя я никуда не повезу, и вести разговоры на эту тему больше не собираюсь.

Наступила ночь. Беззвёздное, затянутое тучами небо нависло над тёмными водами. Ветер стих, прекратив свои вечные завывания в печной трубе. У самого берега на вбитых кольях сушились две старые рыбацкие сети. Было заметно, что их давно уже никто не залатывал. Эджина, двигаясь совершенно бесшумно, пробралась к притянутой к берегу лодке. Взяв в руки два весла, она смело направила лодку к приблизительному месту водоворота.

Эджина верила: ни один водоворот

не может возникнуть сам по себе. Его нужно создать. Тем более, про этот водоворот даже ходили сказания.

Вымокнув до нитки, Эджина добралась-таки до кругового, порывистого течения. Лодку начало качать, затем подхватило, вовлекая в гигантскую воронку. Эджина выбросила ненужные теперь вёсла, закрыла глаза, мысленно загадала желание. В чём, в чём, а в храбрости ей можно было позавидовать. Лодку подхватило стремительным потоком. Эджина улыбнулась своим мыслям. И вдруг увидела перед собой незнакомую красивую девушку. Она ей тоже улыбалась. Странные одежды скрывали стройную фигуру незнакомки, волосы были туго стянуты в пучок, а зелёные изумруды глаз лучились. Эджина открыла глаза. Видение не исчезло. Девушка покачивалась на волне в центре водоворота, зовя в неизвестность.

Лодку часто закружило, разворачивая перед входом в неведомый подводный мир. Сердце Эджины часто билось. В голову пришли строки из старой матросской песни:

«Что бы не стряслось с тобою На морских волнах, Будь всегда самим собою, И отступит страх».

И страх отступил. Девушку потянуло вниз, всё быстрее и быстрее, чтобы не дать ей захлебнуться. Эджина была у цели.

79. Смена власти на Эппре

Лишь только первые несмелые лучи солнца прокрались через распахнутое окно в уютную комнату, Эвера открыла глаза, смахнув ночную истому, накинула себе на плечи халат, подошла к расположившемуся на полу спящему Дэвиду, наклонилась, внимательно рассматривая его лицо, спокойное и не отягощённое тревогами.

Дэвид, почувствовав на себе этот обжигающий взгляд, слегка зажмурился. Эвера пригнулась ещё ниже, так, что спелые груди с набухшими сосками выскользнули из глубин атласного халата наружу, поцеловала Дэвида. Он сразу же проснулся, притянул её к себе, бережно обхватив за плечи, коснулся влажных губ. Поцелуй слишком затянулся. Эвера засмеялась, Высвобождаясь из рук Дэвида, она возвратила спелые плоды на прежнее место, однако тут же пожалела о своём смехе, в один момент пробудившим и учёного Обо, и Кралеру.

Учёный Обо сразу оказался на ногах. Эвера прошла по комнате, направляясь в ванную. Дэвид потянулся.

— Сколько сейчас времени? — вяло спросил он.

— Около девяти, — ответил Кралера.

После проведенных с ним учёным Обо пяти психокинетических сеансов, Кралера перестал задумываться над словами, говорил бегло, отвечал навскидку. С точки зрения Дэвида, он теперь даже чересчур много говорил.

— Вставай, мой друг, — обратился к нашему герою учёный Обо, часто размахивая руками.

— Ты чего размахался? — Кралера удивлённо посмотрел на приятеля.

— Гюмнастика, — пояснил тот. — Для лечебных целей.

— А-а, — протянул Кралера, облачаясь в лагерные доспехи.

— Слушай, я всю ночь думал о возможности бессмертия, — произнёс Дэвид.

— Приятные мысли на сон грядущий, — хмыкнул учёный Обо, срывая висевшее на спинке стула полотенце.

— Там Эвера, — предупредил Дэвид. — У нас ещё есть время.

— А у меня голова болит от вашей трепатни, — заявил Кралера.

— Она у тебя от другого болит, — рассудительно сказал учёный Обо.

— Вот именно, — поддержал его Дэвид, скинул одеяло, вскочил и стал быстро натягивать полосатые брюки. Взгляд его то и дело останавливался на обоях с изображениями всяких диковинных животных.

Уютный двухэтажный

домик был собственностью начальника концлагеря, но теперь, благодаря женским способностям Эверы, друзья стали его полноправными хозяевами. После счастливого освобождения из концлагеря N2, они привели в исполнение несколько пунктов своего грандиозного плана. В первую очередь, Дэвид с Эверой облетели на вихролёте Экурта девять концлагерей и, представившись супружеской четой, объявили о якобы имевшем место смещении ненавистного правительства и замене его народным. На территориях концлагерей отныне предполагалось возведение жилых кварталов, по причине чего необходимо было с ещё большим рвением браться за работу. Воодушевлённые пламенными речами Дэвида, сбитые с толку люди возликовали, сместили начальников, заковали в цепи надсмотрщиков, и взялись за строительство новой жизни. Так малой кровью восстания были пресечены, и переход власти произошёл мирным путём. В то же время, учёному Обо удалось частично разблокировать мозговые центры Кралеры, в результате чего всплыло огромное количество информации для шантажа. Используя её, друзьям без особого труда удалось добиться от Экурта согласия на безотлагательное проведение контрольной проверки членами комиссии обстоятельств и степени нарушения защиты Восточного захоронения. Доступ так называемых членов — учёного Обо и Кралеры — на территорию захоронения планировалось произвести в рабочем порядке. Таким образом, по завершении Дэвидом облёта всех девяти концлагерей, вся грязная работа была выполнена, — на столе лежали стопами документы и секретные карты, изъятые из сейфов хранилища. Вихролёт совершил посадку на крыше дома Экурта, Эвера спустилась на первый этаж, разделив на пару часов ложе с последним несмещённым начальником концлагеря, затем поднялась наверх, и друзья наполнили фужеры шампанским, празднуя свою полную победу.

О бурном отмечании праздника сейчас напоминал стол, заставленный неприбранной с вечера (точнее, с ночи) посудой. Возле него суетилась Эвера.

— Ну что, мальчики, — сказала она, вся раскрасневшись, когда последняя тарелка заняла своё место на полке шкафа. — Не пора ли нам взяться за настоящее дело?! Мне кажется, вчера мы это обсудили, или кто-то не помнит?

— Все помнят, — ответили Дэвид и Кралера в один голос.

— Это очень сложно, — сказал учёный Обо и добавил, — хотя другого пути нет.

80. Рыбалка

Опадали последние алые лепестки заката. Темнел горизонт. Всё стихало. Одни цикады за окном трещали безумолку. Из-за прибрежных холмов повеяло прохладой, потянуло терпким запахом древесной смолы. Стефу решительно надоело ворочаться в постели. Наскоро одевшись, он по-мальчишески, не раздумывая, забрался на подоконник и через окно сиганул во двор. Закудахтали потревоженные куры, заскулила собака, из-под ног покатился детский мяч. Стеф отряхнулся и пошёл по едва приметной извилистой дорожке в сторону большого оврага, с каждой стороны которого росли корабельные сосны. Вокруг не было ни души. Подойдя к оврагу, Огинс сперва провёл ладонью по холодной резной коре деревьев, носком сапога разворошил россыпь сосновых шишек — они покатились, достигли своего рода края земли и, долго не думая, соскользнули с него — раздался плеск воды; затем присел на исправно слаженные деревянные мостки, свесил уставшие ноги и откинулся назад.

На небе ярко горела одна единственная точка, планета Венера. Вот, где было его, Стефа, место, рука об руку с ребятами-выпускниками. А он наотрез отказался участвовать в рейсах Земля-Венера, считая себя рождённым исключительно для межгалактических полётов. Упрямый и заносчивый Огинс был совершенно неспособен вести споры и диспуты, участвовать в коллективном принятии решений. За время обучения он умудрился завести гораздо больше врагов, чем друзей. И когда б не отставка отца, космика-первопроходца (поставившая всё с ног на голову), кто знает, стал ли бы он нынешним Стефом Огинсом, со своим требовательным, взрывным характером, амбициями, и многим другим.