Возвращение Апостолов

Харламов Сергей

Тем временем, используя файлы переписи населения тридцатипятилетней давности, учёному Обо методом системного анализа удалось вычислить узкий круг лиц, способных владеть тайной телепортации. Подключив компьютеры напрямую к планшетам, он проверил рисунки своих подозреваемых. Безрезультатно. Тогда он был вынужден задействовать на полную мощность все имеющиеся ресурсы, производя проверку простым перебором. Каково же было его изумление, когда, перебрав пять миллиардов шестьсот двадцать три тысячи человек, он обнаружил первого претендента. Им оказался санитар ветеринарной лечебницы одного из спутников. Конечно, это было абсурдом. Заинтересованные в неразглашении тайны, правители тщательно маскировали свои личностные идентификаторы. Жаль, но во время переворота

это их не уберегло; они не успели воспользоваться планшетами. Для проверки оставшихся сорока пяти миллиардов могло понадобиться по меньшей мере ещё восемь-девять месяцев. Тогда то учёный Обо и принял решение на случай, если друзьям удастся заполучить пароль — первым уйдёт Дэвид, притом на Землю.

Когда Дэвид, Эвера, Кралера и Стив Беркут появились в лагере, работа по первому из них была практически завершена. Воспользовавшись голосовым кодом доступа — фрагмент выступления ответственного чиновника удалось раздобыть в банке фонограмм — данными Джеффри заменили голос и личностный идентификатор предшественника. Далее следовал выбор участка для материализации. Учёный Обо отослал к месту предполагаемых раскопок по отдельности: одежду, кирку и лопату, приспособление для передвижения камней и многое другое, включая водолазный костюм для ведения работ на глубине и баллоны с сжатым воздухом. Время поджимало. Едва успев занести необходимые для Дэвида инструкции в память планшета (к тому моменту телепортация уже началась), несчастливая троица вместе с заложником очутилась за решёткой.

Разбирательством вопроса проникновения в президентский дворец занялась государственная комиссия, причём в деле советник проходил как соучастник преступления.

Работы были отложены на неопределённое время.

84. Второй разговор с Богом

Рябь бежала по воде, налетала на преграды янтарными брызгами, — точно лиса, путая следы, играла пушистым хвостом. Лески рыбацких удочек давно спутались, но это, похоже, ничуть не беспокоило их хозяев. Сидя битый час друг напротив друга каждый на своей стороне оврага, они пока не проронили ни звука. Казалось, время для рыбаков остановилось, словно добрый пёс разрешило посадить себя на длинную хозяйскую цепь.

— Это уже наш второй разговор! — не выдержав, крикнул Стеф Огинс, но голос его утонул в шуме ветра.

— Количество роли не играет, — чёткий лаконичный ответ возник в голове капитана. Засветилось лишённое эмоций табло-подсказка «Орать необязательно».

— Опять лагурийская белиберда начинается, — недовольно буркнул Стеф себе под нос. — В самом деле, вторгаются в мозг, как в собственную квартиру.

Ответом на его невнятное бормотание послужили одновременно возникшие в голове таблица и голограмма.

— Это уже что-то новенькое. Болтовня кончилась. Пошли схемы. Наверное, время поджимает?

— Время роли не играет, — последовал очередной ответ. Вместо первого, загорелось второе табло «Читай текст».

— Какое-то издевательство, — ругался Огинс на чём свет стоит. — Дэвид, умник. Вот как ты теперь разговариваешь с лучшим другом. Мы не в детском саду!

Рядом со вторым разом вспыхнули два бледно-розовых табло: «Пожалуйста» и «Прошу прощения».

— Так то лучше, — подобрел он.

Текст послания представлял собой четыре столбца. Стеф окинул их пристальным взглядом, даже присвистнул. В верхней строке его и Дэвида инициалы стояли рядом. Сомнение вселяло странное имя (или кличка), заключённое в скобки. Но это было мелочью.

— В голограмме присутствуют четыре луча жизни Магистра, — услышал Огинс. — Каждая планета имеет двойника по кратчайшему пути, с обратной стороны Вселенной. Кодовое слово, служащее паролем «ИЗМОРОЗЛ», по первым буквам имён протекторатов. Точка пересечения лучей — священный город Джират — Центр Вселенной — Источник вечного круговорота жизни.

— Понятно, — размышлял Огинс. — От меня требуется перенестись в прошлое, изменить исходные значения, затем переправиться в будущее,

там…

— Ты так до сих пор ничего не понял? — в мысли вклинился холодный вопрос, острый как нож. — Нет, и никогда не было никаких полётов во времени. Это нонсенс, мой дорогой друг.

— То есть как? — Огинс поперхнулся. — А как же я, Крейз, бандиты во времени?

— Время неизменно, как неразменная монета, — терпеливо объяснял Голос. — Всегда находились проходимцы, желающие переписать историю, занести выигрыш в свою пользу. Да, действительно, они отправлялись в прошлое и изменяли его. Но безумцы не догадывались, что в тот момент, когда они довольно потирали руки в предвкушении баснословных прибылей в будущем, дверца ловушки захлопывалась у них за спиной. Они оказывались в положении мыши, позарившейся на бесплатный сыр в мышеловке. Окончательно сбитые с толку, люди искали изъян в теории полётов во времени и не находили его. То, что было элементарно теоретически, на практике оказывалось неосуществимым. Смельчаки не желали мириться с выпавшим на их долю изгнанием, предпринимали отчаянные попытки выкарабкаться, и проваливались в прошлое ещё глубже. Когда число искажённых временных линий достигало определённого значения — при всём своём желании остаться незамеченными, сохранив инкогнито, глупцы безобразно «следили» в пунктах следования — автоматически возникал закрытый временной континуум, в который время беззастенчиво ссыпало лишние элементы. Точно птица, клювом расправляющая сбившиеся перья, история возвращала события в изначальное русло. Участь горе — путешественников во времени теперь никого не интересовала. Живя в изоляции от остального мира, объединённые общей бедой, люди радовались и грустили, женились и разводились, даже строили города и заводы, как вдруг в один миг весь их мир лопался точно мыльный пузырь. Планеты предупреждали не многих.

— Давай-ка, разберёмся, — предложил Огинс. — По-твоему, выходит, что лагурийцы (то есть, пириансы) погибли при выходе из континуума. По-твоему, Дэвид погиб вместе с ними.

— Дэвид погиб от предательского выстрела в спину, а ты — в гиперпереместителе на дне Эгейского моря. Прежние жители Лагуры были насильственно вывезены силами Коалиции, правда, не все. Оставшиеся вместе с гражданами Бельяры заложили начало новой эры человечества на планете. Однако из временного континуума живым не вышел никто. Бельярцы приняли мудрое решение, отказавшись совершить посадку на Лагуре в месте, которое указал Дэвид. Спустя пару месяцев, чисто интуитивно они выбрали для приземления место на обратной стороне планеты. Таким образом, свернувшийся вскоре временной континуум не причинил им вреда. К сожалению, с ними произошли перемены иного плана. Но это уже другая история.

— Выходит, современные пириансы — не монстры в металлических скафандрах, а прежние жители планеты?

— Выходит, так, — согласился Голос. — Повторяю, из временного континуума вышел только ваш аппарат, да и то прямиком на дно земного моря.

— Но планета обещала… — сослался Огинс.

— Она оставляла надежду. В большинстве случаев планеты не вмешиваются, молча наблюдают гибель временщиков.

— Тогда что же от меня требуется? — недоумевал Огинс. — В прошлый раз ты сказал мне, что изменить будущее я могу именно здесь. Тогда я не обратил должного внимания на твои слова. Но теперь… Неужели люди, имена которых стоят в одном столбце подо мной — те самые игроки моей команды, и я должен разыскать их всех?

— Первое — да, второе — нет. Никого искать не нужно. Вы трое: ты, Крейз и Батрос (сосед Крейза) без промедления переводитесь в Джират на казарменное положение. Вы будете мушкетёрами, личной охраной короля Харольда I. Новые имена, я полагаю, для вас не составит труда запомнить.

— Допустим, — не унимался Огинс, — но зачем всё это. Ведь Земля отвоёвана. Я сам видел.

— Сколько можно упорствовать в своих заблуждениях! — возмутился Голос. — Земля захвачена, население переселено на Вьору, а вы — Стеф Огинс — погибли при отражении атаки на шоссе у Гэйси-стрит.