Возвращение «Back»

Грин Генри

И он решил пойти на хитрость. И как только толстяк договорил, он, изумляясь собственной выдержке, спросил:

— Джеймс, в котором часу ты обедаешь?

— Смотри, старина, у меня тут пара дел в деревне, а ты пока ступай ко мне. А сперва, — с той же интонацией, — пойдем, нам сюда.

Ни о чем не подозревая, Чарли поплелся за ним. Но не поспевал, отставая все сильнее, и Джеймс неожиданно встал, махнул куда-то в сторону шляпой.

— Увидимся позже, — и быстро зашагал прочь.

Чарли доковылял до того места, откуда помахал Джеймс, и тут под высоким кипарисом бросились в глаза заостренные, врезанные в мрамор буквы, свежий, перевязанный тесемкой,

букет роз, и он понял, что ее положили здесь, ибо буквы сложились в слово и открыли ему имя — Роза. Чарли склонил голову и неожиданно каким-то странным образом почувствовал, будто только что, в эту самую минуту, впервые отрекся от нее; потому что забыл; и понял, что ему суждено отречься от нее снова; и даже снова; именно так — трижды.

Глава 2

Родители Розы, мистер и миссис Грант, по-прежнему проживали в пригороде Лондона, в Редхэме. Они давно знали и любили Чарли как некогда возможного претендента на руку их единственной дочери — до того, как она вышла замуж за Джеймса. Миссис Грант питала особую слабость к его большим карим глазам. И когда старик Грант узнал, что Чарли вернулся, он позвонил ему и пригласил вместе скоротать вечер.

Он встретил Чарли в саду.

— Мать уже не та. Не знаю, может, оно и к лучшему. Память ее подводит последнее время. Вероятно, такова природа, опускает эту заслонку. Но то, как ушла Роза, было для нее страшным потрясением. Это естественно. Я решил предупредить тебя, чтобы ты не обращал внимания. Если что.

— Конечно.

Субботний день близился к закату. Он окрасился в розовые и голубые тона, и Чарли снова подумал, какой это грандиозный дар — вернуться.

— Но все не так просто, — продолжал мистер Грант. — Да, природа жестока, и ее законы неумолимы. Она не щадит слабых. Доктор говорит, так она защищает Эми, лишая памяти. Что тут сказать. Я бы и не спорил. Да и к чему это, правда, сынок?

— Правда.

— Да ты и сам знаешь, со своим ранением. Не бойся, если не знать — не видно, — он покачал старой своей седой головой. — Что за великолепный вечер. Так, о чем я? Ах да, я не стал принимать его слова на веру. Видишь ли, природа жестока, это правда, и милости от нее не жди. И тогда знаешь что? Вот, послушай. Тогда я подумал, а может, оно совсем и не к лучшему, чтобы Эми позабыла Розу.

Чарли откашлялся.

— Ведь так одно забудешь, другое, а там, неизвестно, чем дело кончится, — продолжал мистер Грант. — Я знавал одного человека, по работе, у которого время от времени случались эти провалы. И скоро он забыл всех. Его даже пришлось держать взаперти, постоянно. Но ведь это не жизнь, правда, сынок? И я начал потихоньку говорить с Эми о Розе.

Слушая, Чарли втайне искал повод уйти. Он поглядел вокруг. И понял, что вернулся, бесповоротно.

— Но нет, — продолжал мистер Грант, — все бесполезно, чтобы я ни говорил. И я решил: надо просто жить дальше. Вышел на пенсию, стал получать пособие, заниматься хозяйством, понемногу, впрочем, какие у нас дела — одни думы. Хотя, слава Богу, мы с Эми не такие уж и старики, на несколько лет нас хватит, так что устроились на общественных началах — я в ХРОН, а Эми потихоньку справляется в АРБС. Но это так, всего несколько часов в неделю, и потому я сказал себе: «Джеральд, надо что-нибудь сделать. Не дело это забывать родную дочь. Как ни крути». Пойми, Чарли, она даже не знает своего внука. А когда женщина стареет, ребятишки для нее большое дело, и оно правильно, ведь так устроен человек, сынок. В общем, что ходить вокруг да около: я решил, а позову-ка я Чарли Саммерса. Впрочем, ты и так здесь всегда желанный гость. Тем более после всего, что с тобой приключилось. Ты уж пойми меня. Я просто хотел проверить, кто ее знает, вдруг

она…

Старик повернулся на полуслове и зашагал в дом.

— Так что не удивляйся, когда увидишь, — бросил он на ходу, и Чарли вздрогнул — столь громко прозвучал его голос.

До чего же это эгоистично, — думал Чарли, поднимаясь на крыльцо. — Конечно, все можно понять, но, тем не менее, это слова человека, которому незачем заботиться о карточках и ломать голову, как купить насущные вещи. Да и сам он сделал немало — рисковал, в конце концов, собственной жизнью, потерял ногу, провел лучшие годы в плену, за колючей проволокой, и теперь, когда вернулся, его хотят использовать как подопытную мышь в эксперименте над матерью Розы.

Мистер Грант громко позвал жену.

— Иду, дорогой, — свирелью откликнулась она и — вся какая-то чересчур ладненькая — вышла к ним. Она мелко засеменила вниз и прямиком направилась к Чарли, заключив его в объятья.

— Джон, Джон! — пропела она дважды.

— Нет, дорогая, это не Джон — это Чарли вернулся с войны.

Она склонила к нему на грудь голову, и Чарли, глядя на ее поседевшие волосы, осторожно обнял ее за плечи.

— Как они жестоки со мной, Джон, — и тихо потекли слезы.

— Ну же, дорогая, это Чарли Саммерс.

— Не стоит, — пробормотал Чарли.

— Джон, не верю своим глазам, ты вернулся!

— Вот, я же говорил, она решила, ты ее брат. Он скончался в семнадцатом.

— Джон, братик мой, малыш! — почти радостно воскликнула она. Но Чарли не давал воли чувствам.

Миссис Грант немного отстранилась и, обняв его за плечи, впилась в него взглядом. Как-то она излишне, чересчур опрятна. Не считая пары слезинок на подбородке и влажных дорожек, что пролегли от краешек неестественно блестящих глаз. Но в остальном комар носа не подточит.

— Эми, прошу тебя, — взмолился мистер Грант.

— Но что же мы стоим! Право, где мои мозги?

Она повела его в гостиную. Усаживаясь, он заметил, что она смотрит на него уже менее уверенно и быстро, куда-то в сторону, затараторила о войне, дескать, как это невыносимо, особенно теперь, когда сдались русские.

— Ужасная война, — и вдруг загородилась руками, словно он перед ней разделся.

— Побудь тут, сынок, а я пока приготовлю нам чай, — заявил Грант, выходя из комнаты. — Я на минуту.

Чарли не хотел оставаться с ней наедине, он открыл было рот, чтобы возразить, но, как это часто бывало, опоздал.

— Так жестоки, — пробормотала миссис Грант, когда они остались одни.

Оба молчали. Она сидела, закрыв лицо руками. Чарли было страшновато сидеть с ней вдвоем в одной комнате, но постепенно он о ней забыл и ни с того ни с сего вспомнил про галстук, что забыл его купить, хотя с утра собирался.

— Ты ведь не Джон, верно? — звякнуло в тишине.

Но он не успел ответить: в комнату вошел мистер Грант и вкатил перед собой тележку с чаем.

— А вот и мы, — торжественно объявил он.

— Джон всегда пил со сливками, — обратилась она к крошечному полупустому кувшину с молоком. — Ах да, я же забыла. Вы ведь не Джон. Все моя память. Знаете ли, я быстро устаю последнее время.

Мистер Грант принялся разливать чай.

— Странно, — обратился он к Чарли. — Раньше это делала Роза, помнишь? — Чарли помнил, но промолчал. — Настаивала, что это только ее обязанность. Еще когда с косичками бегала, — оживленно продолжал он. — Бывало, такой переполох устроит, чтобы ей разрешили. Это Чарли Саммерс, дорогая, — выпалил он. — Ты ведь его помнишь, Эми? Он часто заходил к нам на чай в старые времена. И заплетала в них розовые ленты, — он осекся. — Но ты непременно должна помнить, — голос его сделался глухим, — он еще встречался с Розой, и вот решил проведать, как там ее старики.