Возвращение домой.Том 1
Шрифт:
Она засмеялась.
— Просто хотела сделать тебе комплимент.
— Я в отпуске, — признался он наконец.
— Уверена, ты его заслужил.
— Точнее сказать — в отгуле, теперь я служака, человек подневольный. Я вступил в ДРВМС. Во вторник обязан быть в Девонпорте, а до тех пор Диана пригласила меня побыть в Нанчерроу.
— Джереми!..
— Неожиданность для тебя, верно? Но мысль об этом не давала мне покоя все лето, и теперь мне уже кажется, что чем скорее грянет гром, тем лучше: раньше начнется — раньше кончится. И я бы хотел быть в первых рядах с самого начала.
— Что сказал твой отец?
— Я
— Ты уйдешь в море?
— Надеюсь.
— Мы будем по тебе скучать.
— Ты можешь писать мне письма. Давай будем переписываться.
— Хорошо.
— Значит, договорились. Ладно… — Он не без труда вылез из креслица. — Мне надо найти Мэри и расквартироваться. Остальные вернутся из церкви с минуты на минуту, и я не прочь немножко привести себя в порядок перед обедом.
Но Джудит еще не сообщила ему свои новости:
— Ты знаешь, что у меня теперь есть машина?
— Машина?! — Известие произвело на него впечатление. — Своя собственная?
— Ага, — просияла она, его удивление доставило ей удовольствие. — Новенькая. Чудный маленький «моррис». Надо обязательно показать тебе…
— Возьмешь меня прокатиться? Как вы избалованы, милая девушка! Я получил машину только в двадцать один год, да и стоила она всего лишь пять фунтов, а выглядела как очень старая швейная машинка, к которой приделали колеса.
— Она хоть ездила?
— Не то слово — летала. По крайней мере тридцать миль в час выдавала. — Он замолк и прислушался, стоя на пороге. Снизу ясно послышались голоса, шаги, хлопанье дверей и радостное гавканье Тигра. — Похоже, компания вернулась. Мне надо идти. Увидимся чуть позже…
Они вернулись домой и наполнили нижний этаж веселой суетой — члены семьи и двое молодых людей, с которыми ей еще предстояло познакомиться. И Эдвард был там, внизу, вместе с остальными. Ее сердце забилось от еле сдерживаемого волнения, и она решила, что письмо в Сингапур подождет. Отложила листы бумаги и поспешно разобрала часть вещей. Сменила туфли, помыла руки, подкрасила губы и после минутного колебания опрыснула себя духами. Вот и все. Сейчас не время слишком усердствовать. Она расчесывала волосы, стоя перед зеркалом, когда услышала голос Лавди.
— Джудит!
— Я здесь.
— Чем ты занимаешься? Мы уже все дома. Почему ты не спускаешься нас встречать?.. Ого, ты выглядишь потрясающе! Ну, и как все прошло? Веселье продолжалось? Когда ты приехала? Ты видела маму? Бедняжка, она малость прихворнула…
— Нет, я еще не виделась с ней, по-моему, она спит. Джереми сказал, всего лишь небольшое переутомление.
— Джереми?! Он здесь?
— Он приехал незадолго до меня. Останется на несколько дней. Сейчас они с Мэри, должно быть, думают, где его разместить. А что касается потрясающего вида, то кто бы говорил! Где ты взяла этот изумительный жакет?
— Это из вещей Афины. Шедевр Скьяпарелли [66] . Афина дала мне поносить. Правда, прелесть? Ах, Джудит, я должна быстренько рассказать тебе о Гace до того, как ты его увидишь. Это самый удивительный человек из всех, кого я встречала в жизни, мы уже столько времени провели вместе, и я, кажется, нисколько ему не
Делясь этой увлекательной информацией, Лавди даже не старалась скрыть свою очевидную влюбленность, и ее лицо, ясно отражая все, что было у нее на сердце, светилось каким-то внутренним счастьем. Она и всегда была прехорошенькая, но сейчас выглядела просто сказочно. Казалось, подружка наконец-то бросила бравировать своим мальчишеским ухарством и решила вдруг повзрослеть. Она излучала какое-то сияние, подделать, имитировать которое невозможно. Влюбленность, решила про себя Джудит, к лицу Лавди не меньше, чем этот алый жакетик, который она одолжила у старшей сестры.
66
Скьяпарелли Эльза (1890—1973) — французский модельер.
— Лавди, — хмыкнула Джудит. — Да еще не бывало, чтобы с тобой кто-нибудь соскучился.
— Да… но ты же понимаешь, что я хочу сказать…
— Да, понимаю, и я рада за тебя. — Джудит снова занялась прической. — И чем вы с ним занимались?
— О, всем! Купались, возились с лошадьми, я показала ему ферму, находила ему чудные места для зарисовок. Он страшно талантливый художник, уверена, он мог бы прославиться… Правда, он уже учится на инженера. Или будет служить в армии.
— В армии?
— Если начнется война. Он числится в полку «Гордонские горцы».
Но даже эта перспектива не могла омрачить сияющего торжества Лавди.
— Джереми записался добровольцем на флот, — сообщила Джудит.
— Неужели!
— Поэтому он и здесь. Короткий отпуск перед тем, как приступить к службе.
— Подумать только! — Но, как и все молодые влюбленные, Лавди была полностью поглощена своими чувствами, ее ничто не интересовало, кроме предмета страсти. — Я просто не могу дождаться, когда ты познакомишься с Гасом! Но не вздумай кокетничать с ним, а то еще понравишься ему больше, чем я. Жизнь преподносит нам невероятные сюрпризы, правда? Я думала, он будет таким же, как все эти зануды, которых Эдвард привозил домой, а он совсем другой.
— К счастью для него, а то ты бы ему жизни не дала. Лавди захихикала:
— Помнишь Обдела? Как он чуть не упал в обморок, когда Эдвард принес подстреленного им кролика?
— Ох, Лавди, бедный парень, как ты жестоко с ним обошлась! И звали его Абдиел, а не Обдел.
— Знаю, но согласись, Обдел больше ему подходит. Он ведь тогда чуть не обделался. Пойдем же скорее вниз, все уже заждались. Напитки подадут в сад, потом мы пойдем в бухточку, сегодня прилив, будем купаться…
— Я, может быть, пойду проведать тетю Лавинию.
— Как чудесно, что она не умерла. Я бы этого не пережила. Ну пошли, я не могу больше ждать. Хватит тебе прихорашиваться, ты и так отлично выглядишь…
Девушки вышли в сад через двустворчатую застекленную дверь гостиной, и их ослепил яркий свет. Сад тонул в сиянии полуденного солнца, море тоже блистало, отражая солнечный свет, — все вокруг сверкало, искрилось и дрожало в летнем бризе. То зеленели, то серебрились трепещущие листья эвкалипта; подхваченные ветром, неслись по лужайке темно-розовые лепестки, упавшие с цветущего розового куста; плясала и полоскалась на ветру плотная белая кайма зонта от солнца, укрепленного в отверстии посередине узорчатого чугунного стола.