Возвращение домой.Том 2.
Шрифт:
Во-вторых, Джесс была официально записана под моей фамилией, то есть как Джесс Малани, и мы говорили всем, что мы — сестры. Я не хотела, чтобы нас разлучили. Даже голландкам мы не говорили правды. Я боялась, что меня отправят на родину раньше нее и придется оставить ее одну, поэтому я не говорила ничего до тех пор, пока не пришло время покидать лагерь. Тогда я сообщила военным, что в действительности она — Джесс Данбар.
За эти три с половиной года Джесс видела немало ужасов, жестокостей и смертей. Кажется, все это она научилась принимать
За все время, пока мы были вместе, мы стали очень близки и важны друг для друга. Завтра ее самолет, и она очень убивается из-за предстоящей разлуки. В то же время она понимает, что мы не можем дольше оставаться вместе.
Чтобы немного ее утешить, я сказала, что мы прощаемся не навсегда и что когда-нибудь она должна приехать в Австралию, ко мне в гости. Мы люди довольно простые. Мои отец — строитель-подрядчик, живем мы в маленьком доме в сиднейском пригороде Турра-мурра.
Но я была бы счастлива, если бы вы отпустили ее к нам, когда она чуть подрастет.
Я еду домой сразу после Джесс — как только будет место на корабле или самолете.
Берегите нашу сестренку. С уважением.
Рут Малани»
Джудит прочла письмо дважды, потом еще раз, затем сложила его и спрятала в верхний ящик туалетного столика. «Берегите нашу сестренку». Три с половиной года Рут берегла ее, берегла как могла, несмотря на то что сама находилась в тех же ужасающих условиях. Вот кому принадлежало сердце Джесс, ее любовь и преданность. И они были вынуждены расстаться, чтобы пойти каждая своей дорогой.
За окном уже стемнело. Джудит встала, вышла из спальни и отправилась искать Джесс. Она нашла ее на освещенной лампами веранде. Сидя в одиночестве, девочка листала один из старых массивных фотоальбомов Боба. Когда Джудит вошла, Джесс подняла глаза.
— Иди сюда, взгляни на эти снимки. Мама с папой. Много-много лет назад. Такие молодые.
Джудит пристроилась возле нее на плетеном канапе с подушками и положила руку ей на плечи.
— Где дядя Боб?
— Пошел переодеваться. Он дал мне посмотреть этот альбом. Это когда они еще жили здесь, в Коломбо. А вот ты, в какой-то ужасной панамке. — Она перевернула страницу. — А это кто такие?
— Это наши бабушка и дедушка, мамины родители.
— С виду совсем старики.
— Они и были старики. И ужасные зануды. Я терпеть не могла к ним ездить. Тебе это тоже вряд ли было по душе, хотя ты была еще совсем маленькой, А это — Бидди, жена дяди Боба, мамина сестра. Ты ее полюбишь. Она такая занятная, с ней не соскучишься.
— А это?
— Это — Нед, лет в двенадцать. Их сын, наш двоюродный брат. Он погиб в начале войны, когда потопили его корабль.
Джесс ничего не сказала, просто перевернула страницу.
— Я прочла письмо, — сказала Джудит. — Рут, наверное, чудная.
— Так и есть. И смелая, никогда ничего не боялась.
— Она пишет, что ты тоже не из трусливых. Джесс деланно пожала плечами.
— Она
— Мы притворялись, что мы сестры. Поначалу. А потом это стало как бы правдой.
— Тяжело, наверно, было расставаться с ней.
— Да.
— Она бы хотела, чтобы ты приехала к ней в Австралию, когда будешь чуть постарше.
— Мы с ней говорили об этом.
— Я думаю, это прекрасная мысль.
Девочка вскинула голову и впервые посмотрела Джудит прямо в лицо.
— Правда? Правда можно?
— Ну конечно, разумеется. Скажем, когда тебе исполнится семнадцать. Всего лишь через три года.
— Через три года!
— Тебе надо учиться, Джесс. Когда мы вернемся, ты пойдешь в школу. Тебе многое предстоит наверстать. Но вовсе не обязательно отправлять тебя куда-нибудь далеко от дома. Ты могла бы ездить каждый день в «Святую Урсулу», где училась я.
Но Джесс не интересовали разговоры о школе. Она явно не собиралась бросать австралийскую тему.
— Я думала, ты скажешь, что мы не можем позволить себе эту поездку, что это слишком дорого обойдется. Ведь Австралия так далеко от Англии!
— Мы сможем это осилить, обещаю. И, может быть, когда ты поедешь обратно, ты могла бы взять Рут с собой, привезти ее к нам.
— Ты серьезно? — Да, серьезно.
— О, это моя самая большая мечта! Если бы мне предложили исполнить одно-единственное желание, то я пожелала бы именно этого. Когда мы прощались сегодня утром, хуже всего была мысль о том, что мы никогда больше не увидимся. Можно мне написать ей об этом? Я знаю ее австралийский адрес, я его наизусть выучила на случай, если потеряю листок.
— Думаю, тебе следует написать ей завтра же. Не теряя времени. И тогда у вас обеих будет приятная перспектива, будет, чего ждать. Это важно — чтобы у человека всегда было, чего ждать впереди… А пока нам с тобой надо подумать о делах не столь отдаленного будущего.
— О каких именно? — нахмурилась Джесс.
— По-моему, нам пора возвращаться домой.
Джудит собирала вещи. Она никогда особенно не любила это занятие, а на сей раз дело осложнялось еще тем, что с ней была Джесс и предстояло подготовить четыре места багажа — два для вещей, «нужных в дороге», и два — для «ненужных в дороге».
Для «ненужных в дороге» вещей она приобрела пару больших кожаных чемоданов, перетянутых ремнями на пряжках, — хотелось верить, достаточно крепких, чтобы выдержать суровое обращение портовых грузчиков Коломбо и Ливерпуля и не пострадать в случае падения с большой высоты. Под «нужные в дороге» вещи она отвела свой привезенный из Тринкомали чемодан, а для Джесс купила вместительный кожаный саквояж.
Магазин «Уайтзвей и Лейдло», этот «Хзрродз» Востока, не обманул их ожиданий.
Покупка одежды растянулась почти на целый день; Джудит разошлась вовсю, забыв на время о бережливости. Она знала, что в Англии продажа одежды нормирована строже, чем когда-либо: лишения военного времени все еще терзали измученную, многострадальную страну. Не говоря уже о том, что на улаживание формальностей уйдет, вероятно, какое-то время, и пока соответствующая информация не поступит по различным бюрократическим каналам куда следует, они не получат талонов на одежду, продукты питания, горючее.