Возвращение домой

Турлякова Александра Николаевна

– Ты что, собираешься один идти?! – Марио подался вперёд, ловя взгляд Джейка. – Это же самоубийство!!

– Дик, засекай время! – Джейк отвернулся, опять посмотрел на Кордуэлла. Тот растерянно сглотнул, шевельнул губами, словно тоже хотел что-то сказать, но Джейк вскинул руку, жестом давая понять один лишь приказ: «Тихо! Молчи!»

– Зря он! Зря!! – Моретти шептал в отчаянии всего одно слово. – Зря! Зря!

– Если они вернутся оба, я пристрелю Алмаара, лично пристрелю, – Дик скрипнул зубами, провожая Тайлера взглядом до тех пор, пока мог различить его среди серого утреннего леса, только-только

приобретающего свои привычные краски. А потом глянул на часы на запястье, покачал головой и пробурчал себе под нос: – Полчаса на всё про всё… Не уложится…

…Той ночью они прошли по посёлку через всю центральную улицу, самую широкую, по обеим сторонам которой стояли дома гриффитов. Этого, конечно, мало, чтобы полностью представить план посёлка, но Джейк не ошибся, обойдя ещё по лесу весь посёлок с востока. Он не знал, где искать Алмаара, в каком тот доме ночевал, и это усложняло задачу.

Прячась за деревом, Джейк мог видеть немногое, поэтому пришлось продвинуться дальше. Два-три прыжка по открытому месту, и он упал на землю у высокого забора из лиан. Да! Вот он и вездеход. Большая гусеничная машина с распахнутыми люками, равнодушный солдатик с автоматом в руках прохаживался туда-сюда и всё таращился куда-то в сторону. Что он там такое видел, Джейк никак не мог понять, пока не переполз чуть дальше, под дерево, росшее на стыке между стеной дома и забором. Под прикрытием дерева Джейк поднялся во весь рост и вот теперь смог увидеть всё.

Кучка гриффитов, напуганных и удивлённых, человек тридцать, не больше. Они стояли, сбившись, толпой, у крыльца одного из домов. Стояли молча, ни голосов, ни криков, даже не шептались. А перед ними, будто красуясь, ходил какой-то военный. Офицер! Отсюда можно было даже заметить нашивку на рукаве защитного комбинезона. Да и походка, с заложенными за спину руками. Так все офицеры ведут себя, в любой армии: и в сионийской, и в ниобианской. С достоинством, даже с высокомерной надменностью вздёрнутый подбородок, и взгляд, глядящий поверх голов, не замечающий этой растерянной кучки поселян, явно не понимающих своей вины.

Все дома гриффитов смотрели дверями на центральную улицу. Сейчас некоторые из них были распахнуты, видимо, это жильё уже прошло досмотр и, судя по всему, довольно тщательный. Какое-то тряпьё валялось на крыльце и на земле. Другие дома находились в стадии осмотра. Солдаты, разбившиеся на тройки, с пинками вламывались внутрь, действовали бесцеремонно и нагло, и – что главное! – совсем не ожидали сопротивления.

Ещё одни офицер руководил обыском и лично сам осматривал каждый дом после своих солдат. Он стоял на крыльце, расставив ноги, уперев руки в боки, курил и, глядя сверху, кричал что-то солдатам. Джейк слышал лишь отдельные слова:

– Быстрее!.. Ребята!.. Эй, там!.. Церемонии?! К чёрту!..

Иногда сиониец замолкал и обращался ко второму офицеру, и тогда они оба вместе весело хохотали, не замечая настоящих хозяев обыскиваемых домов.

Всё проходило довольно легко и весело, и совсем не опасно. Джейк даже подумал с надеждой: «А может, он всё-таки успел убраться?..»

Но рано, рано он понадеялся на такое везение.

Упирающегося Яниса, уже успевшего оказать сопротивление, судя по рассвирепевшим солдатам, выволокли на улицу и прямо с порога

швырнули вниз с крыльца. Упал он на колено и на левую руку, но поднялся сразу, затоптался на месте, глядя по сторонам. Нелепый какой-то, но не напуганный, это Джейк сразу заметил. Значит, знал, и прятался до последнего. Следом, растолкав солдат, выскочила из дома уже знакомая Джейку гриффитка. Она кинулась к Алмаару, но её вовремя оттащили, втолкнули гриффитам в толпу. А Алмаара уже обступили со всех сторон солдаты, и даже офицер сбежал вниз со ступенек, крикнул на ходу:

– Обыскать! Обыскать военнопленного!

Веселье и беспечность пропали разом! Стоило только ниобианину появиться там, где его никто не ожидал увидеть, и всё изменилось неузнаваемо. Насторожились солдаты, заозирались, закрутили головами, ощутив странное неудобство на открытом месте среди этих необычных домов с тёмными окнами, среди этого чудномго народа, ни слова на Едином не понимающего.

И офицер, руководивший осмотром деревни, закричал отрывисто и резко:

– Осмотреть каждый дом! Каждый угол! Быстро!.. Двое – со мной!

Секунда – и солдаты помчались выполнять приказ: загрохотали сапоги по ступеням, жалобно заскрипели двери, распахиваемые ударами сапог. Тихо, без криков, без смеха, отработанным до автоматизма приёмом – один врывался первым, остальные двое прикрывают. И так каждый дом.

Двое других солдат под присмотром офицера обыскивали Алмаара, облапали до самых ботинок, но нашли только кинжал и зажигалку. Зажигалку крутили долго, перетягивали друг у друга до тех пор, пока её не забрал себе офицер, прикрикнув на них сердито.

– Кто такой? Где оружие? – обратился он уже к Янису. Тот стоял, глядя куда-то в сторону, а потом медленно перевёл глаза на сионийца и моргнул несколько раз, нахмурившись, всем видом давая понять, что не понял вопроса. – Из диверсионной группы, да? – продолжал тот, повышая тон голоса с каждым словом. – Остальные где? Где все?

Алмаар молчал, стоял, сунув руки в карманы, и поглядывал на офицера исподлобья. Он ничего не мог сказать, так как ничего не знал, откуда ему было знать, куда делись остальные. А может, и не хотел говорить, просто тянул время и играл на нервах.

– Отвечай, когда спрашивают! – Один из солдат ткнул Алмаара кулаком под рёбра, недовольный тем, что приказ их командира остался без внимания.

– Пошёл к чёрту! – Янис вскинул голову, даже не поморщился, словно и не заметил этого болезненного тычка. Он совсем не был похож на застигнутого врасплох. Ни страха, ни удивления. Это от своего места даже Джейк видел. Видели и сионийцы. Это офицера и рассердило:

– Отказываешься говорить? – процедил он сквозь зубы. – Ничего! Ты у меня ещё заговоришь! Сам всё расскажешь! Только время дай…

Алмаар рассмеялся в ответ, с издёвкой, прямо в лицо.

Джейк стоял, не шевелясь, смотрел, не моргая, боялся хоть что-то пропустить из проводимого на скорую руку допроса.

Алмаар был таким, каким он бывал всегда, когда на него пытались давить: наглым до развязности, самоуверенным и предельно спокойным. Именно таким, каким он особенно раздражал капитана Дюпрейна, просто выводил его из себя.

Допрос закончился так, как и должен был закончиться: доброй затрещиной от офицера и приказом: