Возвращение домой

Турлякова Александра Николаевна

– Бедненький… Я как же дядя Свенссон? И как он допустил такое?.. Ему же тебя беречь велели… Ты что ж такой неаккуратный, Тайлер?

«У самого-то ещё с рожи синяки не сошли» – подумал Джейк с улыбкой. Эта улыбка поразила Яниса. Он чего угодно ждал: ругани, крика, ответной издёвки, высокомерного молчания, – но только не этой улыбки.

– Ты чего улыбаешься, Тайлер? Тебя по голове, случаем, не били?

Джейк не ответил на эту насмешку, спокойными внимательными глазами смотрел на Яниса, будто вспоминал что-то, а потом вдруг спросил:

– Ты зачем магазин в центре

города взорвал?

– Я?! – Янис аж рот раскрыл от удивления, можно подумать, что и вправду не причастен к подрыву.

– Ты! Ты, Янис! – Джейк опять улыбнулся. – Тебя разыскивали потом. На меня чуть это дело не повесили… Мы ведь похожи с тобой, почти как братья…

– Братья?! – Алмаар захохотал, откинув голову немного назад, но тут вдруг, поперхнувшись, примолк, прижав руки к груди, видно, и у него болели повреждённые рёбра. – Слушай, ты что несёшь, Тайлер? Тоже мне брат… С таким братиком и врагов не надо… Я сам всегда был по себе… И никого мне не надо, понятно!

– Да нет, ты уже давно не сам по себе. – Джейк снова улыбнулся, без злости, без насмешки, как только он один умел это делать. – Тебя, Янис, гриффиты в свой роди приняли, а Аирка – усыновила… Помнишь, в первую ночь у гриффитов? Ты ещё понёсся за ней, а мы тебя до утра ждали… Хорошо всё помнишь? Ты клинья подбивал, а она тебя усыновила…

Лицо Яниса побелело настолько, что свежие синяки в контрасте с кожей показались ещё чернее. Он не засмеялся, он не сказал ни слова, всё-таки он не был такой сухой дубиной, какой казался многим и считал себя сам. Нет! Он медленно опустился на землю там, где стоял, будто сил моментально лишился. И оказался как раз напротив Джейка, всего в полутора метрах.

Джейк тоже опустился на корточки, хоть и болели ушибленные кости, но он не чувствовал этой боли больше всего его поразила реакция Алмаара.

Выражение глаз и всего его лица стало вдруг беззащитным по-детски, даже губы задрожали, и брови. Казалось, ещё секунда – и он расплачется, не выдержит.

– Я м-маму… свою… с-совсем не видел, понимаешь… ни разу… А ты тут про такое, да? – Янис смотрел на Джейка во все глаза. Он ждал издёвки, насмешки, – всего того, к чему привык, но не было ни того, ни другого. – Она тогда всё лопотала по-своему, а потом дала мне выпить чего-то… Я, как отрубился, понимаешь… Смотрю на неё, вроде, понимаю всё, а сделать ничего не могу… А она всё ходит вокруг меня, поёт что-то… А потом… хрясь по руке. – Он чуть вытянул вперёд правую руку. По внутренней стороне из-под приподнятого рукава рубашки тянулась тонкая ниточка белого шрама.

– Это обряд принятия в свою семью. Сараан, по-гриффитски. – Сказал Джейк вполне спокойным голосом, а ведь минуту назад готов был обнять Яниса, обнять за плечи, будто, и вправду, родного брата. Но не решился, упустил момент, а теперь пожалел невольно. – А она приходила ко мне, спрашивала про тебя. Я думал, больше тебя не увижу никогда. Так ей и сказал… Не знаю, поверила ли она…

Был бы ты гриффитом, Аирка бы тебя чувствовала, где б ты ни находился… Даже здесь…

Джейк улыбнулся, встретившись с глазами Яниса.

– У тебя теперь есть дом, там тебя всегда

будут ждать. Как родного сына… У них с этим серьёзно… – А потом неожиданно предложил. – Айда, Янис, со мной обратно, на Гриффит! Меня там тоже ждут…

Алмаар находился в таком состоянии, что не принял эти слова за шутку. Наоборот, спросил серьёзно:

– А что, у тебя есть какой-то план?

– Все мои планы упираются в один небольшой, но существенный недостаток: в отсутствие оружия. Нам нужен корабль. Хоть небольшой челнок… Но голыми руками его не взять. А так, просто, нам его никто не подарит.

– А что Виктор говорит?

– Виктор? – Джейк переспросил, а потом улыбнулся, понял, что речь идёт об отце. – А что он говорит? Одним челноком нам не отделаться… Без вмешательства в программу главного компьютера, мы сгорим на орбите. Сбежать отсюда невозможно… Без точных координат «проколов»…

– Они постоянно меняются! Компьютер сам каждый раз строит их заново. – Янис говорил об этом со знанием дела, видимо, и он не раз уже думал о такой возможности побега. – Без соответствующего запроса ни один корабль не может пройти. Ни с одной из сторон… Да-а, тюрьму эту строили по всем правилам надёжности. Тебе, ниобианину, есть, чем гордиться…

– А разве?..

– Ниобиане! Её ниобиане построили. В правление Густава ещё… Неужели же ты думаешь, эти бродяги потянули бы такую стойку? Тебе, что, никто не рассказывал?

– Про это?

– Про всё! – Янис аж рассмеялся, довольно и беззаботно. В глазах его больше не было той недавней отчаянной искорки. Они опять заговорили так, будто дружили тысячу лет, знали друг друга не только как приятели.

И Джейк именно от Яниса узнал то, что было известно каждому, живущему на Улиссе.

Почти сразу же после войны с Сионой, ещё до открытия Гриффита, Император Густав заразился новой и такой же масштабной идеей, идеей строительства другой тюрьмы на только что открытом спутнике Хариты. Улисса подходила как тюрьма по одному, но очень главному параметру, она была так же далека от Ниобы, как когда-то Сиона. Недостаток – отсутствие кислорода для дыхания – компенсировался большими запасами льда. Он не испарился потому, что находился на большой глубине, и его добыча шахтным способом позволила существовать, но и не роскошествовать. Пластикилитовый купол отделил живущих от вечного холода на промёрзшей планете.

Первые же жители подкупольного мира явились и первыми строителями тюремного комплекса, и это позволило хоть немного сэкономить и без того огромные средства, уходящие на удовлетворение патологической страсти Императора. Густав боялся переворота, очень боялся, поэтому на Улиссу шли только политические преступники, лишённые права на реабилитацию. Сам факт возможного возвращения в мир свободных исключался с самого начала. Это гарантировали защитное поле и сложная программа компьютера-матки.

Руководил новым городком всего один человек, который подчинялся лишь Императору непосредственно через отдельный канал связи. Маленький, никому не известный начальник тюрьмы. Его имя вряд ли сохранилось бы, не случись то, что в итоге случилось.