Возвращение государя
Шрифт:
Дева Рохана не дрогнула — истинная дочь королей была тонкой и гибкой, но твердой, как клинок из закаленной стали. Она встретила нападение стремительным смертоносным ударом по вытянутой змеиной шее, и отсеченная голова упала на землю, как камень. В тот же миг Эйовин отскочила назад, и обезглавленная тварь, ломая кожистые крылья, рухнула наземь. Мрак развеялся, и золотые волосы зависли в лучах утреннего солнца.
Но перед девой уже выросла грозная, устрашающая фигура Черного Всадника. С яростным, непереносимым для слуха криком он обрушил на Эйовин черную булаву. Щит разлетелся вдребезги, державшая его рука сломалась, сама дева упала на колени. Назгул
Но неожиданно он отпрянул, взвыв словно от страшной боли, и его удар не достиг цели — булава обрушилась на землю. Подкравшись сзади, Мерри вонзил в него свой клинок, пробив черный плащ и попав в невидимую ногу ниже кольчуги.
— Эйовин! Эйовин! — кричал хоббит.
Слышала дева его зов или нет, но последним усилием она поднялась и вонзила меч в пустоту между короной и плащом. Клинок разлетелся на множество блистающих, как искры, осколков, со звоном покатилась по земле корона, а Эйовин упала ничком прямо на поверженного врага. Но плащ и кольчуга были пусты. Смятые и бесформенные лежали они на, земле. Истошный вопль пронзил воздух, истончаясь, взлетел к небесам и замер. И больше этого вопля не слыхали нигде и никогда.
Хоббит Мериадок стоял среди павших, моргая словно сова при дневном свете. Слезы ослепляли его, словно сквозь пелену тумана, он видел золотые волосы лежавшей неподвижно Эйовин и лицо короля, встретившего смерть в час своей славы. Наклонившись, Мерри взял руку Тейодена, желая припасть к ней губами, но король внезапно открыл глаза.
— Прощай, друг холбитла, — едва слышно вымолвил он. — Я иду к предкам. Теперь мне не стыдно предстать перед ними, могучими и славными. Я сразил черного змея. Мрачным было утро, но впереди радостный день и золотой вечер.
Мерри душили слезы.
— Прости меня, государь, — сокрушенно промолвил он. — Я оказался никчемным оруженосцем: и приказ нарушил, и на службе не сделал ничего путного, только вот плачу теперь, прощаясь с тобой.
— Не печалься, — слабо улыбнулся старый король. — Я на тебя не сержусь. Как откажешь в прощении тому, кто мал ростом, но велик сердцем? Будь благословен, живи счастливо и не забывай меня. Жаль, что не доведется мне, как было обещано, посидеть с тобой у очага в Медусельде, послушать твои рассказы о зелье трубочном… — он умолк и закрыл глаза. Мерри склонился над ним, но тут Тейоден заговорил снова. — Где Эйомер? Мне хотелось бы увидеть его, пока я еще могу видеть. Ему быть королем после меня. И еще — надо известить Эйовин. Она так не хотела отпускать меня в поход, словно чувствовала, что нам больше не встретиться.
— Государь, — сбивчиво начал Мерри, — государь, она… — но в этот миг его слова потонули в шуме, громких восклицаниях и пении рогов.
Хоббит огляделся: в своей печали он совсем позабыл, что находится на поле брани. Ему показалось, что Тейоден пал несколько часов назад, а наяву времени прошло совсем немного. Битва продолжалась, и, судя по всему, вот-вот должна была закипеть новая ожесточенная схватка.
Со стороны Реки выступили свежие полчища. Моргульские отряды повернули от стен, а с юга надвигались рати Харада: впереди скакали всадники, за ними шла пехота, а позади маячили башенки на спинах мумаков.
На северной стороне равнины Эйомер спешно собирал и строил в боевые порядки отряды рохирримов. Отчаянный бой шел у дороги: все, кто еще мог держать оружие, устремились на вылазку. Над головами теснивших
«Где же Гэндальф? — промелькнуло в голове Мерри. — Неужто его здесь нет? Быть может, он спасет короля и Эйовин?»
В это время к месту гибели Тейодена примчались ведомые Эйомером всадники. Кони артачились, отказываясь приближаться к трупу чудовища, и им пришлось спешиться. Эйомер подошел к королю и замер в скорбном молчании. Один из воинов взял королевское знамя из рук погибшего знаменосца и поднял его. Тейоден медленно открыл глаза, увидел свой стяг и знаком повелел вручить его Эйомеру.
— Будь благословен, король Марки, — проговорил он. — Скачи к победе! И попрощайся за меня с Эйовин.
С этими словами Тейоден отошел к предкам, так и не узнав, что любимая племянница лежит рядом. А обступившие его суровые воины не стыдились слез, ибо старый властитель был любим всеми.
Тогда возвысил голос Эйомер.
Скорбных слез не лейте! Лежит могучий. Пал на бранном поле. Оплачут жены Воителя гибель. Нам же снова в битву!Так пропел он, но слезы стояли и в его глазах.
— Здесь разразится битва, — молвил новый король. — Государя надобно унести, да и других воителей негоже бросать в чистом поле.
Он оглядел убитых, называя их по именам, и внезапно увидел сестру. Эйомер пошатнулся, словно пораженный стрелой, лицо его побледнело от скорби, а сердце захлестнула волна столь неистовой ярости, что некоторое время он не мог вымолвить ни слова.
— Эйовин! Эйовин! — сорвалось наконец с его губ. — Как ты оказалась здесь? Что привело тебя — безумие или колдовство? Смерть всем! Смерть! Смерть!
Не дожидаясь, пока подтянутся остальные отряды или подойдет подмога из города, он вскочил в седло, вострубил в рог и, не оглядываясь, помчался вперед. Неудержимой лавиной неслись за ним рохирримы. Они вторили своему вождю, и от края до края оглашал равнину их грозный клич:
— Смерть! Смерть! Смерть!
Маленький хоббит Мериадок так и остался в стороне, никем не замеченный. Некоторое время он всхлипывал, а потом утер слезы, подобрал полученный от Эйовин зеленый щит и, забросив его за спину, принялся искать свой меч. В тот миг, когда Мерри нанес удар, поразивший назгула, рука его онемела, и меч выпал. Рука не повиновалась до сих пор. Вот он, меч! Но что это? Стальной клинок дымился, словно тлеющая головешка, пока не истаял, обратись в дым прямо на глазах изумленного хоббита.
Так покинул мир клинок из кургана, сработанный мастерами Северного Королевства. Оружейник, выковавший его много веков назад, мог бы гордиться судьбой своего творения, ибо в ту пору главным врагом дунадэйнов севера был грозный чародей, могущественный король Ангмара. Иной клинок, пусть бы его направляла самая сильная рука, не смог бы нанести Призраку Кольца гибельную рану, рассечь колдовские скрепы, соединявшие незримое тело со злобной волей в некое подобие жизни.
Из копий и плащей воины соорудили носилки. На одни положили короля, на другие Эйовин, чтобы отнести в город: унести же павших рядом с Тейоденом семерых конников во главе с Деорвином было некому. Их тела сложили подальше от убитого чудовища и обнесли частоколом из копий. Потом, после битвы, крылатую тварь сожгли, а Снежногривого похоронили на месте его гибели, воздвигнув над могилой камень с эпитафией на языках Гондора и Марки: