Возвращение к Истине
Шрифт:
– Так чего же вы побежали-с, молодой человек? – спросил он, прищурившись, но я не ответил. – Смею вас заверить, юноша, что вы едва не погибли…. Поймите, вы чуть было не погибли, молодой вы человек!..
Я молча внимал его укорам, пытаясь понять, какого чёрта я здесь, вообще, делаю?!..
– …Я же предупреждал: вы стоите на пороге большой тайны. В таких случаях надо быть хладнокровным. Любая тайна щекочет нервы. Тут уж держись!
– Да, так и подмывает пуститься наутёк! – то ли съязвил, то ли согласился с ним я.
Старичок разговорился, – хорошее настроение, видимо, вернулось к нему, – и произнёс витиеватую речь о великой пользе вежливости, при этом даже улыбался, но потом вдруг замолчал, пригнулся ко мне, навалившись на край стола, и спросил заговорщическим шёпотом, будто боясь, что его кто-то подслушивает:
– Так вы хотите быть посвящены в тайну?
Я так и опешил.
Глава 7
– Но,
– Игра высших сил!..
Я глянул на поднятый кверху его указательный палец, дрожавший в мерцании лампадки.
– Знаете, я не верю в существование сверхъестественного. В жизни моей не было ничего, что доказывало бы существование бога или дьявола. Во всяком случае, берусь доказать вам с точки зрения марксистко-ленинской философии, а также материалистической диалектики…
Старик кисло поморщился, прервав меня жестом ладони:
– Не надо, не надо, юноша. Не надо вспоминать здесь про Ленина, про Маркса!.. Всё это я знаю. Я скажу только одну вещь, после которой ты умолкнешь, потому что не сможешь ничего мне возразить. Да, эти двое поломали много копий, чтобы доказать, что существование бога, или как это ещё у них называется мировой идеи, – чистейший абсурд. Пусть так!.. Но все их доказательства не больше, чем очковтирательство. Да и во всех рассуждениях они затрагивают только одну сторону медали, делая вид или действительно не понимая, что есть ещё и оборотная её сторона. Но найди у них рассуждения о дьяволе. … Дьявол не затрагивается вообще. Что это? Почему? Может, они умалчивали о нём, чтобы было проще объяснить всё с точки зрения весьма ограниченного мировоззрения? А может, они были всего лишь его покорным слугами? Ведь созданное ими миропонимание – большая услуга лукавому. Насколько укрепились его позиции в мире! Кстати, некоторое пробуждение от сна коммунизма произошло с десяток лет назад. Тогда памятники этих «вождей и мыслителей» сбрасывали с постаментов, закидывали бутылками с бензином и поджигали. В те времена их проклинали и громогласно каялись в том, что следовали заблуждению, которое называется марксизм-ленинизм. А теперь… всё вернулось к истине, которая проста, но очевидна: дьявол властвует на этой земле. Он попустил вожжи, но потом натянул их опять. И потепление, казавшееся необратимым наступлением весны и возвращением мира к жизни по законам божьим, вскоре закончилось. Весенние цветы погибли под натиском вернувшейся стужи. Всё вернулось на круги своя. О, Россия всегда была той страной, в которой лукавому жилось вольготно. Ведь эта страна созвездия Водолея, спутники которого чёрный кот и число тринадцать…. Я бы мог многое рассказать тебе, но у нас слишком мало времени для этого….
Последние слова старика заставили меня глянуть на часы: до вечерней поверки оставалось каких-то полчаса. Если я не хотел неприятностей, то стоило тот час же пуститься в обратный путь.
– У нас нет времени, – повторил старик, и я был с ним полностью согласен. – У нас нет времени, – снова произнёс он, делая акцент на этом, – потому что… потому что сегодня ночью я умру.
Я снова поглядел на старика как на ненормального.
– Откуда вы знаете?
– Я знаю многое, что не открыто тебе.
– Что же тогда заставляет вас заниматься мною? Почему болтаете со мной, теряя время?
– У меня ещё остались обязательства, милый мальчик, и не выполнив их я не могу исчезнуть….
– Вы хотите умереть?
– Хочу или не хочу – это не в моей власти.
– А в чьей же?
– Существуют могущественные силы, управляющие бытием. Вы умеете верить, молодой человек?
– Умею, – ответил я, не слишком уверенный в сказанном.
– Ну, тогда вот…. Поверьте мне, человеку, которому нечего терять, что есть и бог, и дьявол, и больше того, что писано про них, простому смертному-то и не надо: пусть сам выбирает, кому служить. … Да, бог есть. Он не искушает, но ждёт человека, раба своего, когда тот придёт в его царствие. Но мир вокруг человеку ближе, и тянет его в иную сторону, во тьму тьмущую….
Я глянул снов на часы, собираясь прощаться, но старик, будто останавливая меня, продолжил:
– …Есть колдуны, ведьмы, есть и волшебники. Есть много всякого нечисти, только не всякий с ней сталкивается, а кому доведётся, тот сам к ней и приобщается. Есть черти, есть вампиры, и есть дьявол, король и повелитель царства тьмы, князь мира сего. Тяжело тому смертному удержаться от его искушения, на кого он свой огненный глаз положит…. Помни и верь, что есть это всё и на земле, и выше, в недоступном для человека. Все ходят под богом и дьяволом и между ними выбирают свою дорогу. С дьяволом проще. Он предлагает сделки простые и понятные, земного свойства. Многие искушены им. С Богом не так. Он дал всё человеку при рождении. Он создатель,
– Да, но мы верим во многое и часто ошибаемся, разочаровываемся, – возразил я, стараясь вырваться в реальность из зачаровывающей пелены его слов.
– Глупец! Верить можно только в Единственное и святое. Вся остальная вера – мишура, суррогат от его превосходительства дьявола. Верьте во что угодно, но не в Бога, и дьявол будет доволен. Верьте во что угодно, но помните, что верите в ложь. А когда вера в ложь давала плоды отрады? Верьте во что угодно, кроме Бога, но вы будете верить в Ничто, вы будете верить дьяволу…. Только святость непорочна. Только в святое можно верить. Вы же, слепцы, верите не сердцем, а умом. А вера от ума есть вера от дьявола. Вы верите в то, во что вам скажут верить, заглушая свой голос сердца. Вы способны лишь изображать веру, но не обретать её…. В Бога же надо верить сердцем, его не обманешь, хотя и в иных сердцах уже прочно гнездиться лукавый. Если ты веришь во Всевышнего, то, значит, он помнит тебя и не забыл в этом потерянном мире. Если же ты не веришь, но изображаешь, лицедействуя, то обманываешь самого себя и призываешь на голову свою Божию Кару…. Грешные люди пытаются заставить верить других в непорочность таких же смертных, равных перед Господом остальным, создав из них земных идолов. Воистину, грешники они. Как могут смертные быть великими, возвышаться над прочими? Лишь наместники Божии вправе править и царствовать на земле. А эти пришли из Тьмы. Они пришли не сверху, а снизу и всё перевернули вверх дном, весь устоявшийся земной порядок. Они пришли из тьмы и служат тьме. Воистину, грешны поклоняющиеся им. Нет среди смертных истинных праведников, ибо все они рабы Божии. Есть среди них лишь достойные на муки Господа. В каждом человеке борется два начала – божественное и дьявольское. Божественное питается верой, и, если в душе нет веры, то оно увядает подобно лишённому воды цветку. Душа такая рискует быть искушённой дьяволом, лишь только будет им примечена….
– Уж не думаете ли вы сделать из меня верующего, набожного праведника? – бросил я старику, поняв, что, ещё немного, и уже не вырвусь из обволакивающей пелены его слов.
– Покайся, ирод! – вдруг закричал на меня старик. – Побойся Бога, окаянный, и молись, молись, обретай веру, пока не поздно это ещё сделать!.. Я знаю, кто охотится за тобой! Не моя вина и не твоя, что душа твоя почти мертва для веры. Но оживи её, оживи, пока глас Господень ещё долетает до неё слабым эхом! Засохшие цветы не оживают, но твой цветок ещё можно спасти…
Старик продолжал ещё говорить, но я уже отключился и не слушал его. В голове моей неслись с безумной прытью строчки, и я наслаждался их движением:
Душа моя убита и мертва,Засохшие цветы не оживают….И что-то дальше, дальше, дальше. Что-то прекрасное и быстрое, неуловимое. И по сравнению с этим всё остальное вдруг стало так неважно и так нелепо.
Когда это кончилось, я снова услышал голос старика, продолжавший монолог:
– … цель моя совершенно другая. Я на весах, но душу твою вряд ли можно спасти, насколько мне стало ясно из нашего разговора. Знай только, что быть тебе после смерти в аду, коль не обернёшься к богу. К сожалению, отпущенное мне время не позволяет заняться реанимацией твоей души при всём моём желании. Я не доживу на земле в этом измерении даже до утра.
Глаза его блеснули в темноте, и он продолжил:
– Но я должен, во что бы то ни стало, передать тебе ключи от тайны.
«Да на кой чёрт они мне нужны!» – хотел воскликнуть я, вспомнив, что нужно опрометью мчаться в училище.
В разговоре наступила пауза замешательства. Мысли в моей голове вертелись беспорядочным круговоротом.
Молчание длилось. А карусель в моём сознании раскручивалась всё быстрее, и я уже не знал, что скажу через минуту-другую, какая мысль, удачная или опрометчивая, выпадет на кон в этой рулетке.