Возвращение к Истине

Халов Андрей Владимирович

«Ох уж, эти мужчины!» – ответят женщины.

«Ох уж, эти отношения полов!» – дружно возгласят и те, и другие.

Но … куда от них всё-таки денешься? Это сама жизнь, и, причём, большая её часть.

Драмы, трагедии, катастрофы. … Почва всего этого – половые отношения и те страсти, подспудные интересы и желания, возникающие в связи с ними.

В каждом городе, а это, как правило, большие города, не меньше областного, где есть военные училища, отношения курсантов с местным населением складываются по-разному. Я бывал в гостях у многих своих друзей, учившихся со мной в суворовском училище, и имею право сказать, то контрасты разительны.

Дело в том, что во многих крупных городах

с населением близким к миллиону, как правило, военных училищ не меньше двух. Конечно, есть такие города, где их вообще нет, но речь не о них. Поэтому там, где училищ больше одного, как говорится, у дам больше выбор кавалеров, да и сами кавалеры не прочь помутузить друг друга и не только по причине того, что не поделили женщин, но и в силу глубокой нескрываемой неприязни к другим родам и даже видам войск. И это помимо того, что стычки с гражданскими парнями также регулярны и не редки. В таких городах существуют поклонницы у каждого училища, и каждая девица, не питающая глубокого отвращения к военным, рано или поздно должна определиться и отдать предпочтение одному из училищ, а, вернее, его представителям или представителю, в зависимости от потребности в количестве (про качество разговор особый).

Так вот, в таких крупных конгломератах и сосредоточениях накопителей отборных самцов, извиняюсь за сравнение, какими являются военные училища, завязываются тугие узлы сложнейших и противоречивых отношений.

Хорошим примером тому могли бы служить такие города, как Харьков, Ленинград, Москва, Свердловск, да и ещё множество других.

Возьмём, к примеру, Харьков.

Здесь прижилась и коренилась с незапамятных времён жестокая вражда между авиационным училищем, танковым, ракетным, да ещё несколькими другими. Только и держись! Если в патруле «синие» погоны, то ловят пушкарей и танкистов, – своих не трогают. Если в город вышел патруль танкистов, те ловят и волокут за малейшей придиркой в комендатуру и летунов, и ракетчиков. И это не касаемо войсковых частей, что стоят в городе и вносят свою лепту в этот гордиев узел.

Что же касается нашего училища, оно было единственным в этом украинском областном центре. И наши курсанты были здесь безраздельными властителями женских сердец в военной форме. Не было в «мисте Сумы» более ни частей, ни других воинских формирований. Поэтому те многочисленные страсти, характерные для других «сити», имеющих собой место дислокации множества разнообразных армейских образований, миновали его.

Да, нам было намного проще!

Девочкам не надо было перебирать между училищами. Они твёрдо знали, что если курсант, то с «артяги», а если военный, то, значит, – курсант.

Но, может быть, в этой-то простоте и была сама сложность нашей жизни. Именно эта вот эта однозначность и следующая из неё предвзятость мышления местных жителей, а особенно – жительниц.

Вообще, представительниц прекрасного пола, возраста «близкого к юному» и моложе, по отношению к курсантам можно было разделить на несколько групп поведения.

Ну, во-первых, самые умные что ли, или осторожные, или… как их ещё назвать? Эти вообще никогда не касались курсантской среды, ни разу не пытались познакомиться с кем-нибудь из курсантов. Мотивы были самые разные. Одни были на короткую ногу с городской субкриминальной «блататой» и держали «фишку», потому что там с такими не церемонились. Питая подспудное презрение к военным вообще и к курсантам, в частности, местная блатная публика не подпускала к себе таких девиц и на пушечный выстрел, разве что пользовалась ими, как постельной подстилкой при случае, но не более.

Вторая группа состояла из девочек, однажды по своей наивности и неопытности связавшихся с курсантами. Но лишившись самым глупым

и далеко не романтичным образом невинности, да ещё и испытав при этом надругательства с их стороны, интимные или публичные, подпалив, так сказать, основательно крылышки, они уже опасались повторять подобные знакомства, взяв в голову нехорошее предубеждение против военной формы вообще.

Третья группа представляла собой немногочисленный отряд девушек, задавшихся целью или, давайте назовём это по-другому, – мечтой: выйти замуж за военного. И не просто военного, а за офицера; есть же ещё и прапорщики, в конце концов.

Эти общались только с курсантами. Конечно, у каждой из них судьбы складывались по-разному, но многие из этих расчётливых девиц достигали своей цели.

Четвёртая группа состояла из девочек лёгкого поведения. Среди них были и искательницы приключений, и просто любящие повеселиться особы, от которых в городе уже все шарахались, а то и вовсе больные молодые женщины, – что скрывать, бывают и такие; я имею в виду особый род женской болезни, некую половую ненасытность, сродни обжорству, что делает обладательницу таковой несчастной рабой своего неуёмного желания. Этим не нужно было от курсантов ничего, кроме весёлого вечерка и, по возможности, такой же развесёлой ночки. Как говорится: «Ночка тёмная была!»

Вот, пожалуй, и все основные группы, внутри которых были, бесспорно, различные вариации и отклонения.

Ну, это что касается городских девочек в отношении курсантов. Кстати, и не только городских, потому что в гражданских ВУЗах города учились и иногородние, и сельские девицы. Этих можно было встретить в третьей или в четвёртой группе, очень редко в первой, и уж почти никогда – во второй.

А как же относились к девочкам курсанты?

Здесь «групп» было значительно меньше.

Вообще, мужчины в своём большинстве, как известно, проще смотрят на взаимоотношения с женщинами, чем те сами. В этом, кстати, кроются многочисленные беды слабого пола, часто обманывающегося собственными иллюзиями. Но всё-таки я попытаюсь выделить среди курсантов, по крайней мере, три группы.

Ну, первая, это, пожалуй, бессовестные повесы и прожиги, не желающие от женщины ничего, кроме собственно женщины. Эти самцы перепортили множество наивных и глупеньких «самочек», но в основном развлекаться предпочитали с разведёнными дамами, не претендующими ни на что, кроме лёгкого общения, скрашивающего их одиночество, и постели.

Разведённые, конечно, – разведенными, но хотелось порезвиться и с более юными, невинными и наивными созданиями! … Что правда, было более рискованно. Вот потому наши повесы и кутилы «опекали», в основном, иногородних и сельских девиц, родители которых были далеко, и те не могли серьёзно вмешаться и учинить скандал. Иногда под их влияние попадали и местные, – городские, – девицы из тех, что любили повеселиться и провести время в какой-нибудь безалаберной компашке.

Среди таких вот курсантов-повес было много людей изобретательных на всяческие увёртки, пронырливых и «скользких». Они не только не гнушались называться чужими, но, иной раз, и придуманными именами и фамилиями.

Помнится один случай, – а сколько я таких насмотрелся за четыре года!

Пришла в училище как-то одна девица, и к начальнику училища.

«Я, – говорит, – беременная от вашего курсанта. А он от меня скрывается!»

Такие случаи были не редкость, и начальник училища нисколько не удивился: мало ли что в жизни бывает. Ну, и говорит девице этой: «Хорошо, если такое случилось, мы поможем вам найти «папашу», но только скажите нам его фамилию, имя, с какого он курса! Иначе как?! … Нам его не найти: в училище-то не две, не три и даже не пять сотен курсантов – полторы тысячи!..»