Возвращение к любви
Шрифт:
Если кто-нибудь сказал бы, что в эту позднюю пору жизни неодолимое чувство обладает им и лишит его всякой воли, он рассмеялся бы тому в лицо. Он, Виктор Станчу, всегда умел преодолевать не только трудности, но и такие искушения. Только страсть к коллекционированию, незаметно им завладевшая, заставляла его порой, чтобы заполучить желанный предмет, пойти против совести: заплатить сверх стоимости, пригласить кого-нибудь в совхозный зал дегустации. Вот и ради сегодняшнего сосуда пришлось склонить голову и гордость перед продавцом и попросить продать кувшин за наличные. Ибо такие предметы можно было купить, только продав потребсоюзу
По дороге домой он остановился на винзаводе. Работники готовились отправиться по домам. В помещении стойко держался острый запах свежей краски. Оборудование сверкало чистотой. Стеклянные трубы были чисто вымыты. Дальше Виктор ехал по дорогам, змеившимся среди виноградников. Было особенно приятно прокатиться порой вот так без определенной цели среди плантаций, порадовать глаз и сердце их красотой и богатством, и Виктор с чистой совестью мог сказать, что есть в этом всем капля и его трудового пота. И как бы ни был он огорчен или утомлен, здесь, в сердце виноградников, он словно заново рождался, обретая вновь духовные силы.
Поянские плантации в последнее время тоже полюбились Станчу. И если раньше он во весь голос утверждал, что во всей республике не увидишь более прекрасных виноградников, чем драгушанские, теперь он находил, что поянские тоже хороши, особенно в отделении Анны Флоря.
Осталась ли она у родителей или поехала дальше с Максимом Могой? И Виктор увидел себя вновь замкнутым в том же безысходном круге, из которого ему удалось вырваться незадолго до того.
И вот они опять собрались в доме Михаила Лянки, как бывало не раз в прошлом: Антон Назар с женой, Максим Мога, один, как и прежде, Симион Лунгу, тоже одинокий. И была еще Елена Кожан, с ее неизменным очарованием и веселым искренним нравом, что и послужило ей, по мнению Моги, пропуском в этот круг, с течением времени обросший своими традициями и запретами. Вот почему, поздоровавшись с нею, он во всеуслышанье объявил:
— Я счастлив, что в этом доме вместо того, кто его покинул, появилось новое лицо. И еще приятнее, что оно куда более молодо, чем ушедшее.
— Ошибаешься, Максим, — возразила Валя. — В этом доме ты не отсутствовал ни мгновения. А Елена переступила его порог впервые. Ибо очень хотела тебя увидеть.
Нежные щеки молодой женщины залились румянцем.
— Все верно, Максим Дмитриевич, — подтвердила она. — Благодаря вам я попала в Стэнкуцу. Скоро здесь начнутся большие оросительные работы, и я получу возможность приложить свои силы. Потому и пришла — поблагодарить.
— Вот еще! — засмеялся Мога. — Благодарить-то за что? Не мне, а вам придется уж побегать по полям!
— Куда денется! — с досадой воскликнул Михаил Лянка. — Нас заставили вступить в новое объединение по мелиорации и орошению. — И по этой причине, как пояснил он далее с присущей ему резкостью, в отношениях между ним и первым секретарем райкома партии Андреем Велей возникла немалая напряженность. Колхоз «Виктория», располагающий наилучшей в тех местах оросительной системой, в таком объединении не нуждается. — Пускай и прочие хозяйства возвысятся до нашего уровня, тогда и поговорим. Правильно? — спросил он более взглядом Елену Кожан, и она сразу откликнулась: «Конечно!»
А Михаил, на ходу уловив ответ, продолжал доказывать Моге, что он, Лянка,
— Сколько пришлось побегать лишь тебе, Максим, за трубами, насосами, установками! Из конторы в контору, от маленького начальника к большому и обратно. Сколько моего «Норока» — лучшего вина поглотили у нас эти трубы! Тысячи и тысячи рублей ушли на то, чтобы все было установлено на своих местах. И теперь — отдать все это ни за грош, а потом платить хорошие денежки за каждый орошаемый гектар?
— А ты с Михаилом согласен? — спросил Мога Антипа Назара, способного мыслить более хладнокровно и трезво.
— Пока — да. Могу сказать, что большинство специалистов во главе с товарищем Кожан на стороне председателя. С другой стороны, я, как и сам Михаил, стою за объединение, — неожиданно заявил Антип, вызвав недоумение Максима. — Мы, колхозы, — продолжал Назар, — готовы ассигновать, как полноправные участники, те суммы, которые необходимы для соответствующих работ. Надо изучить нужды и возможности района, подготовить кадры. Сколько времени потребует строительство всей системы? Два года, три, целую пятилетку? Очень хорошо. Все эти пять лет мы будем выкручиваться самостоятельно. А когда систему построят, товарищ Лянка сам подаст заявление, чтобы нас приняли в объединение.
Максим Мога слушал с большим вниманием. В том, что сказал Антип, было рациональное зерно. И было много общего с той позицией, которую Элеонора заняла в отношении ферм. Приступая к строительству дома, не ставишь на месте будущей постройки сначала мебель, а затем начинаешь возводить стены.
— Мне кажется, высшая цель объединений — сближать людей, — вступила в беседу Елена Кожан.
— Милая Елена, мы с вами мыслим одинаково, — со всей серьезностью поддержал ее Мога. — Имей это в виду и ты, Михаил.
Но из кухни явилась Валя и положила спорам конец.
— Как мы с вами договаривались? — напомнила она с упреком.
Валентина с самого начала поставила условие: на встрече друзей не говорить ни о каких объединениях, комплексах, комбинатах, гектарах, центнерах. «Дадим лучше слово нашим общим воспоминаниям, — предложила она, — вернем в эту комнатку нашу молодость, встречи, тогдашние наши волнения и мечты. И поглядим, чего добились с тех пор». Валя искренне сожалела, что среди них не было Анны, она упрекнула в том Максима, не довезшего ее до Стэнкуцы, на что он сказал, что только Анна, как мать, была вправе решить: остаться ей со своей девочкой у родителей или нет.
— Не хочешь ли мне помочь? — немного спустя спросила Максима Валя, и он последовал за ней на кухню, а в комнате сразу наступила тишина. — Вот видишь? — усмехнулась она, — настало доброе согласие и мир.
— Чем же тебе помочь?
— Посиди со мной. Хочу послушать, как ты себя чувствуешь, чего добился в Пояне. За столом нам уже не поговорить.
— Успеем. Я уезжаю завтра, — сказал Мога.
— И все-таки… — Валя помолчала, посмотрела на него с прищуром. Видимо, ей очень хотелось что-то узнать, любопытство не давало ей покоя, но она еще сдерживала его. — На днях здесь побывал Павел Фабиан. Ночевал у нас. Все еще не может забыть Анну. Я спросила, почему он не делает ей предложения. Он сказал, что не уверен в ее чувствах.