Возвращение к любви
Шрифт:
Боль постепенно прошла, словно растаяла в груди. Мога глубоко вздохнул, почувствовав огромное облегчение. Из дома вышел Виктор Станчу; что-то, видно, вконец его расстроило, ибо на нем лица не было. Следом шагал Макар, щеки которого пылали.
— Поехали, Максим Дмитриевич! — глухо, сказал Станчу и полез в машину, сердито захлопнув за собой дверцу.
— До скорого, Макар Митрич, — попрощался Мога; он подождал, чтобы хозяин дома спустился к ним, приличия требовали, чтобы он их проводил, но Сэрэяну застыл возле двери, и Мога в недоумении
— Расскажи-ка, о чем говорил ты с Макаром в доме, почему бедняга не смел более раскрыть рта? — спросил Максим Станчу и снова невольно схватился за грудь.
— Что с тобой, Максим? — забеспокоился Войку. — Сердце?
— Все в порядке, — спокойно отвечал Мога. — И все-таки, что ты сказал Макару? — продолжал он допрашивать Станчу.
— Пару слов, лишь для его ушей! — сердито ответил Виктор. Он сидел, повернувшись слегка вправо, и сосредоточенно глядел на дорогу, с головокружительной быстротой разворачивающуюся под колесами. «Может, я и поступил с ним не по-человечески, но душа не стерпела, — думал Станчу. — Да и стыдно стало, как он мог себя так повести! Не пригласить Максима в дом! «Я не знал, что вы пожалуете, иначе бы приготовился!» — оправдывался Макар. А стол в его доме ломился от всякой вкуснятины!»
Приехали в Зорены, шофер остановил машину перед совхозной усадьбой. С Макара Виктору пришлось переключиться мыслью на Аксентия Трестиоарэ, здешнего директора. С этим нужно было держать ухо востро. Но директор отсутствовал, и Станчу сказал Моге, что искать его бесполезно, Трестиоарэ обладает даром находиться везде и всюду, но только не там, где он нужен и где надеешься его встретить.
— Если же хочешь непременно ознакомиться с положением в этом хозяйстве, можешь поговорить с главным агрономом, — сказал он Моге.
— Сегодня командуешь ты, мы же договорились, — напомнил Войку. Он заметил, что Мога хранит сосредоточенное молчание, словно чего-то ждет.
— В таком случае — за мной! — Станчу первым вернулся в машину. — Проедем через Селиште, оттуда — в Драгушаны. Заметано? — спросил он, повернувшись всем телом к сидевшим позади.
— Селиште мне когда-то нравилось, — несколько оживился Мога. — Жив ли еще старый сад с яблонями-дичками возле пруда? Или все перепахано плугом времени и преобразований?
— Жив, представь, — ответил Войку. Затянувшееся путешествие начало его тревожить: ему не нравилось состояние Максима. Разумнее всего было бы ехать прямо в Пояну. Он завел было об этом разговор, но Мога прервал его:
— Видишь ли, Драгомир, у меня такое правило: первым делом получить полную информацию на месте. Виктору я уже сказал: завтра меня должны утвердить в должности. Не мешало бы, значит, мало-мальски сориентироваться в конкретных обстоятельствах. Надо предпринять несколько вот таких рейдов. Объединение только-только начинает работу, и я должен знать, какие у нас возможности, с чем мы отправляемся в путь.
— Точно! — подтвердил Станчу.
— Видел, как идет строительство винзавода, сколько материалов там пропадает, какие потери? Ведете ли вы, в статистическом управлении, учет потерям? Нет? Но это уже
— Я полностью согласен с Максимом! — объявил Станчу торжественным тоном, на который Войку отозвался шуткой:
— Не можешь же ты быть несогласным со своим генеральным директором! — И добавил серьезно: — Наша статистика, к сожалению, еще не в состоянии вести точный учет таким нежелательным явлениям. Хотя им у нас и не место.
— Однако, пока они существуют, — сказал Мога, — все они должны быть на счету, чтобы мы знали, как с ними бороться.
В Селиште уже не останавливались. Станчу сообщил, что Вениамин Олару ждет их в Драгушанах. «Это ему ты звонил от Сэрэяну?» — догадался Мога, и Станчу ответил, что да, ему, они условились о встрече в Драгушанах, так можно сберечь немало времени.
Водитель Костя съехал с шоссе, которое проходило по центру Драгушан, на боковую, вымощенную камнем дорогу, через верхнюю часть села, несколько минут спустя притормозил перед винзаводом и, не останавливаясь, въехал в ворота, раскрывшиеся словно сами собой.
— Прибыли!
Станчу вздохнул с облегчением. Теперь он был дома и мог не опасаться какого-либо неприятного сюрприза. Двор завода был покрыт асфальтом, чист, наружные бункеры, в которые загружался виноград, укрыты парусиновыми полостями, стены побелены; всюду чувствовалась рука неотлучного, рачительного хозяина.
Белая дверь с шумом распахнулась, и тут по показался тот, кто ее открыл, — мужчина — не толстый и не тонкий, лет за сорок, но казавшийся гораздо старше, может быть, из-за осунувшегося, землистого лица и больших кругов под серыми глазами. Это был Вениамин Олару, директор совхоза «Селиште». Станчу представил его Моге. Могучая стать генерального директора привела Олару в замешательство. Он несмело пожал ему руку.
— Привет, товарищ Олару! — сказал в свою очередь Драгомир Войку. — Признайся как на духу, пока мы еще в трезвой памяти, что у тебя делается на виноградниках? Соответствуют ли действительности ободряющие данные, которые ты нам прислал?
Прежде чем ответить, Вениамин Олару посмотрел на Виктора Станчу, словно спрашивая, можно ли ему подать голос. Это, видно, у него вошло в привычку — никогда не открывать рта первым, тем более что Станчу частенько брал на себя труд отвечать вместо него. Олару его боготворил, считал Станчу идеальным директором, не жалел сил, стараясь ему подражать во всем — поведении, в манере разговаривать с людьми, когда — раскованно, когда — построже. И его старания привели к положительному результату: совхоз в последнее время держался на удовлетворительном уровне.