Возвращение Ктулху

Хаецкая Елена Владимировна

Скрепленные по углам широкими металлическими полосами, выраставшие на глазах стеклянные стены эти живо напомнили мне гигантский аквариум. Но мы-то с Ликой совсем не были похожи на рыб.

— А вот и наш гальванотехник! — радостно провозгласил Леша, указывая на человека, появившегося из-за скрытой колоннадой двери.

«Черт возьми! Похоже, мы влипли в какую-то скверную историю! — подумал я, глядя на закутанную в черную мантию фигуру. — Уж не к сектантам ли каким нелегкая занесла?»

Высокий человек в черном балахоне воздел руки к потолку, я повернулся к Лике и замер с широко открытым ртом, так и не успев крикнуть ей, что

надобно нам отсюда по-быстрому сваливать.

Я самым натуральным образом оцепенел, окаменел, превратился в статую! Лика выглядела не лучше. Полуобернувшись ко мне, она застыла в неудобной позе, живо напомнившей мне детскую игру, сопровождавшуюся считалкой:

Море волнуется раз, Море волнуется два, Море волнуется три, Морская фигура на месте замри!

О море мне напомнило и громкое журчание. Черт возьми! Что эти ребята задумали? Зачем они пустили в наш аквариум воду?..

Но это была не вода. Из открывшегося в центре платформы люка толчками поступал желто-зеленый, резко пахнущий аммиаком раствор. В считаные мгновения он залил пол и стал подниматься все выше и выше.

Я попытался крикнуть, пошевелить пальцами, скосить глаза в сторону кафедры, Леши и человека в черном — не тут-то было! Я видел только застывшую в четырех метрах от меня Лику, слышал плеск воды и приходящий откуда-то извне, цепенящий душу звук: «Текели-ли, текели, текели-ли, текели, текели-ли…»

Потом на эти скребущие, царапающие, омерзительные звуки наложилось некое подобие человеческой речи:

— Йяа! Йяа! Хастур! Угф! Угф! Йяа Хастур кф'айяк'вулгтмм, вугтлаглн вулгтмм! Айи! Шуб-Ниггурат!.. — причитал и призывал резкий, пронзительный голос.

Фигура Лики начала расплываться перед моими глазами, я уже не видел ни стен гигантского аквариума, в который мы угодили, ни стремительно наполнявшего его раствора. Перед моим взором стали возникать странные, но вполне реалистичные картины: изумрудно-зеленая лагуна, из недвижных вод которой вставали руины мертвого города, возведенного из огромных базальтовых блоков… Поселок, состоящий из круглых каменных хижин с коническими крышами, прилепившийся к подножию покрытой снежным покровом скалы… Бескрайнее плоскогорье, над которым ураганной силы ветер нес тонны песка, сметая табуны лошадей и юрты кочевников… Я парил над нагромождениями торосов, летел над закованными во льды горами, несся над пустынями, где из желтого песка вздымались черные башни, похожие на пальцы обгоревшего исполина… Я бродил по серебристым мостам, соединявшим диковинные, похожие на мраморные кружева постройки, вознесшиеся над непроходимыми джунглями, презрев законы тяготения. Охваченный изумлением, зачарованный их красотой, я с трепетом разглядывал покрывавшие стены резные орнаменты и многофигурные барельефы, замысловатые капители колонн и стоящие на изящных, невесомых кронштейнах скульптуры, изображавшие крылатых людей и коней, грифонов и прочих сказочных существ… Я видел громадные города на дне океана, населенные ихтиандрами, сновавшими, словно стаи прекрасных разноцветных рыб, среди замшелых башен, многоярусных минаретов и граненых куполов…

— Саня! Саня, очнись! Саня, открой глаза!

От Ликиного вопля у меня заложило уши, и я, с трудом вынырнув из мира грез, разлепил не желавшие разлепляться веки. Преодолев

сковавшее ее оцепенение, Лика рванулась ко мне, вспенивая вонючий желто-зеленый раствор, доходивший нам уже до груди.

В уши мне ударил гудящий, зудящий голос, выводившей на одной ноте:

— Лллллллл-нглуи, нннннн-лагл, фхтаги-нгах, айи Йог-Сотот! Йгнайиих! Й'бтик. Ииии-йя-йя-йя-ах-ах-ах-ах-ах-ах-ах!..

— Саня, смотри на меня! Саня, не спи!

Лика вцепилась в мою куртку и начала трясти так энергично, что если бы на мне росли яблоки, они наверняка посыпались бы на пол платформы. Вернее, в желто-зеленый раствор, уровень которого, как мне показалось, перестал повышаться…

— Очнись, Саня! Не поддавайся черному колдуну! — вопила Лика во весь голос, хотя я прекрасно ее слышал, поскольку зловещей речитатив оборвался.

Я прижал Лику к себе и повернул голову в сторону гальванотехника в черном балахоне.

Он опустил руки и, приблизившись почти вплотную к стеклянной стене, склонив голову набок, рассматривал нас, как энтомолог — неведомое науке насекомое. Потом, обернувшись к невысокому, но чрезвычайно широкому мужчине в горчичного цвета костюме, сказал несколько слов на непонятном, каркающем языке. Тот, в свою очередь, повернулся к замершему за кафедрой Леше и махнул рукой.

Раздалось громкое бульканье, и уровень раствора начал медленно понижаться.

— Ага, не получилось нас утопить! Не обломилось угробить! — радостно прошептала Лика, вцепившаяся в меня, как обезьяныш в карабкающуюся на вершину пальмы мамашу. — Хотела бы я знать, что эти уроды задумали. И почему выбрали нас для своего мерзкого опыта.

Мысль о том, что мы стали жертвами какого-то эксперимента, возникла и у меня. Утопить или каким-то иным способом уморить нас можно было не прибегая к исполинскому аквариуму и вонючему раствору, уровень которого понижался с каждой минутой. А когда последние струйки его стекли в люк, расположенный в центре платформы, окружавшие нас стеклянные стены начали уползать в пол.

— Какого черта вы все это затеяли? — гневно вопросила Лика, отстраняясь от меня и делая шаг к краю платформы. — Игорь Евгеньевич, вы же пригласили нас…

Договорить она не успела, потому что на платформу с немыслимой быстротой взлетели четверо здоровенных парней в камуфляжной форме, в мгновение ока скрутили нам руки и заткнули рты резиновыми грушами.

— Привяжите их к стульям и тащите сюда грибников, — распорядился крепыш в горчичного цвета костюме, который, как я понял из Ликиного вопля, и был нашим клиентом — Мамелюкиным Игорем Евгеньевичем.

— Маэстро, почему не произошло метаморфозы? — обратился Леша к горбоносому чародею со смуглым ножеобразным лицом.

— Девица так испугалась за своего парня, что сбила ментальную настройку, — недовольно прокаркал чародей.

— Жаль, эта пара украсила бы наш зодиакальный круг, — буркнул Игорь Евгеньевич.

Ребята в камуфляже примотали нас к стульям, стоящим у стены, опоясывающей зал галереи, и скрылись из виду. Лика начала извиваться и дергаться, силясь освободиться от веревок, а я медузой растекся по стулу. Все происходящее было мне абсолютно по барабану. В пустой голове плавали, подобно облакам, какие-то бестелесные обрывки неотчетливых мыслей, тело ощущалось бескостным, слабым и невесомым. Если бы не веревки, которыми меня принайтовали к стулу, я, безусловно, воспарил бы к потолку зала, как наполненный гелием воздушный шар.