Возвращение Мастера и Маргариты

Бояджиева Людмила Григорьевна

– У нас тут полный консенсус. Выпиваем, закусываем. Минуточку, узнаю, захочет ли Риточка говорить. – Держа телефон за спиной, Оса с ухмылкой смотрел на девушку. Она ринулась к столу и схватила тяжелую пепельницу, сжимая ее побелевшими пальцами.

– Ша, психованная! – Оса отступил. – Твой герой рвется выйти на связь.

Маргарита не успела опомниться, как в ее руке оказался телефон…

Глава 15

Максим лежал на матрасе, глядя в сырую, облупившуюся штукатурку над

собой и пытаясь осмыслить случившееся.

Несколько часов назад его привезли на территорию заброшенной фабрики у Московской окраины, тычками в спину проводили в темное двухэтажное строение, спустили вниз по выщербленной кирпичной лестнице и заперли в маленькой полуподвальной комнате. Вдоль окрашенных зеленым маслом стен проходили трубы. Имелось и узкое окно под потолком, тускло светила забранная в металлический намордник лампа. Голова шумела, пульсировал затекающий глаз, а злость требовала выхода. Руки чесались подхватить железный табурет и колошматить им куда попало, мстя за Лапу, за вторжение в его безобидную, никому не мешавшую жизнь.

Горчаков чрезвычайно редко смотрел или читал триллеры. И даже если бы увлекался ими, то вряд ли сумел бы последовать примеру крутых парней выбраться в узкое окно под потолком, улизнуть, "замочив" охрану. Не дано ему было и объяснить другим свою правду.

Еще утром, бродя среди беженцев, он думал о том, сколь велик соблазн доработать и запустить генератор. Помочь сразу всем, а потом смотреть как будут расти на берегах озер уютные деревеньки, слушать сообщения о выращиваемых в подмосковных хозяйствах клубнике, ананасах, киви, о соперничестве Тульского завода электродеталей с фирмой Бош. Распахивать свою землю симпатичным минитрактором, писать научные статьи, наведываться на ученые форумы в разных концах мира, а каждый вечер заезжать за Маргаритой в местную больницу, чистенькую и оснащенную, как цековский санаторий… Ну почему эта нормальная человеческая жизнь кажется здесь лживой, переслащенной утопией!? Почему одолевает страх всякого, кто берется за настоящее дело? Как помочь людям распрямиться? Реанимировать в потухших душах гордость, сострадание, веру в свое важное предназначение? Может, не зря вложил некий Генеральный конструктор в пытливые мозги друзей идею аппарата всеобщего просветления? А если порождена она врагом, искушающим дерзкого?

Дело, похоже, зашло далеко, в бой вступили Гнусарии. Если утром Максим жалел о данном Маргарите слове и думал о том, что стоило бы рискнуть провести пробный сеанс, даже в условиях, когда шанс помочь кому–то ничтожно мал, то теперь он знал точно, что не подойдет к аппарату ни при каких обстоятельствах, пусть хоть режут. Он нащупал во внутреннем кармане джинсовой куртки свой любимый перочинный нож и обрадовался, словно получил подкрепление.

Заскрежетал замок, в комнате появился Анатолий. Судя по всему, куратор эксперимента провел напряженные часы – заплывшие глаза смотрели остро и тяжело. Максим выдержал взгляд.

– Не спится, понимаю. Самое время поговорить по–дружески. Вы слышите меня, господин Горчаков? Оч–чень надеюсь, что обойдетесь без

глупостей. Вчерашнее недоразумение спровоцировали вы сами. Весьма сожалею, – он потер ушибленный подбородок и кивнул на заплывший глаз пленника: – Мы квиты. О халупе своей не жалейте. Нечего вам в сих Богом забытых местах мыкаться. Такие ученые головы должны пребывать в комфорте и самое главное – подальше от этой земли.

– Анатолий сел на табурет, закурил:

– Надеюсь, условия понятны?

– Где Маргарита?

– Мы спрятали твою милашку в надежном месте. Наша организация не занимается торговлей живым товаром. Девочку придерживают в качестве приза за послушание. Отработаешь – получишь ее в полной сохранности со всеми необходимыми для далекого путешествия документами, – маленькие глаза Анатолия в отекших веках свинцово застыли, а на лице проявлялось глобальное отвращение к бытию, свойственное опытным комсомольским работникам, принимающим юную смену в ряды союза после крепкого бодуна. Максим поморщился.

– Плохо врешь, ублюдок. Попробуй хоть разок взглянуть на себя в зеркало и произнести вслух: "Я честный парень". Это будет мерзкое зрелище.

– Врожденный дефект мимики. И последствия скверной работы, – Анатолий провел ладонью по небритым щекам и цыкнул зубом. – У меня была тяжелая комсомольская юность.

– У меня тоже врожденный дефект – ненавижу всю твою породу кровососущие твари. И еще знаешь что…Ступай–ка ты к своим шефам и доложи – пусть идут они к черту со всеми своими затеями, Гнусы!

– Ну, ты меня достал, падла! – Анатолий сжал кулаки.

Максим вскочил и выхватил из кармана нож. Он не раздумывал над своими действиями, а лишь подчинился импульсу физического омерзения к личности куратора, как нельзя лучше соответствовавшей облику рожденного его воображением Гнусария. Щелкнула кнопка, блестящее – до бритвенной остроты заточенное лезвие, прижалось к шее.

– Не дергайся, гад. Одно движение – и я перережу себе горло. Сеанса не будет, – прорычал Максим голосом железного парня из американского сериала.

– Ну, блин! Чего ты выламываешься, а? Чего еще надо, мужик?

– Я не верю, что Маргарита у вас. Я не уберу нож, пока не услышу ее голос, – он так сильно прижал кончик лезвия к шее, что он впился в кожу, из ссадины к вороту пуловера потекла кровь.

Анатолий скрипнул зубами, теряя терпение:

– Предупреждали меня, что ты псих! Ведь предупреждали! Пришел как человек, хотел мирно обо всем договориться! А здесь такой цирк.

Он достал из–за пояса брюк телефон, набрал номер.

– Роб? Как барышня? Ужинаете? Не пропустите тост за наше здоровье. С ней хочет поговорить известный герой. Только смотри, что бы без фокусов. Анатолий передал Максиму трубку.

– Маргарита! Ты… – Максим опустился на стул и зажмурился. Такое выражение лица бывает у человека, которому без анестезии вправляют вывих, а он не может себе позволить ни закричать, ни расплакаться. Маргарита…Завтра, должно случиться то, о чем говорил Ласкер. У меня нет выбора. Прости… Они обещают освободить тебя…